Стоило вспомнить супругу, как ее имя прозвучало вновь.
— Не умно оправдались в непричастности к смерти Гладун. Расправились с женой, когда почувствовали с ее стороны угрозу разоблачения своей преступной деятельности, связей с подданной Германии гражданкой Стеффорн, которой во время любовных в постели утех выбалтывали государственные тайны.
Следователь имел в виду Петрушеву, закадычную подругу жены, которая вышла замуж за немца и уехала в Баварию. Златокудрая, с прекрасной фигурой, она нравилась не только Ежову, но гостья не делала попыток что-либо выведать.
— Также имеются данные о вашем позорном, противоестественном влечении к мужчинам, участии в оргиях.
Ежов не знал, как опровергнуть чудовищное обвинение.
«Следом за гомосексуализмом пришьют подготовку взрывов метро, мостов, туннелей, отравление пищи в кремлевской столовой, открытие шлюзов канала для затопления столицы, прочую несусветную чушь, в которой прежде обвиняли других».
— Перейдем к вашему руководству комиссией партийного контроля в старом ЦК. На хлебные посты назначали исключительно по знакомству, так сказать, по блату, в результате на командные должности попадали недостойные, компрометирующие советскую власть, партию. В загранкомандировки отправляли политически незрелых, которые стали невозвращенцами.
Очередные обвинения, как ни странно, порадовали Ежова.
«Пусть льют ушаты грязи, лишь бы забыли о мужеложстве».
— При вашем активном участии внутри органов зрел заговор, который, благодаря бдительности честнейших большевиков-чекистов, был своевременно предотвращен. На первом допросе бывший нарком Украины Успенский рассказал о вас довольно много нелицеприятного, высветил мелкую душонку…
Известие об аресте Успенского опечалило.
«Предупредил, что вместе со мной попал под обстрел, посоветовал скрыться, жаль, что не удалось. О его показаниях против меня следователь врет безбожным образом, Успенский даже под дулом пистолета не стал бы меня топить».
Родос, словно услышав мысли стоящего перед ним, зачитал отправленную Ежовым в Киев Успенскому шифрованную депешу.
— Желание уберечь предателя от ареста не сработало. Успенского взяли тепленьким при переходе границы. Как проведали о данном товарищем Сталиным указании взять врага за шиворот? Посмели прослушивать телефон вождя, узнали, что арест на контроле у секретаря ЦК Украины, члена тамошней «тройки» товарища Хрущева?
«Если следствие располагает моей депешей, ее расшифровали, то ничего не остается, как признать попытку спасти товарища», — решил Николай Иванович.
10
Два грузина — точнее, осетин и мегрел — общались исключительно на родном гортанном языке, один называл другого Кобой, Сосо, второй — собеседника Лаврентием.
— Плохо выглядишь, Лаврентий. Опять всю ночь провел с очередной любовницей? Умерь пыл, иначе помрешь в объятиях примадонны театра или студенточки.
— Мамой клянусь, на общение с женщинами нет времени. Много работы, редко вижусь даже с Серго, внучками — уезжаю на службу, когда спят, возвращаюсь, снова вижу спящими.
— Раз говоришь, что работы выше головы, хвастайся успехами.
— В последнем квартале перевыполнили план по изъятию врагов. Расплодились как тараканы. Впечатление, что прячутся за каждым углом. Берем одних, на смену сразу появляются новые.
— Это неоспоримый закон диалектики — освободившееся место не бывает долго пустым. Забудь, по крайней мере на время, о женщинах, уделяй больше внимания непосредственно работе. Врагов как внешних, так и внутренних пока еще много, если всех не переловишь, всадят нам с тобой ножи в спины. Давно знаешь «Ежевичку»? Был сладкой ягодой, стал ядовитой.
— Познакомился в тридцать втором, когда он перебрался из Средней Азии.
— Что скажешь о нем? Хочу проверить твою наблюдательность.
— Упрям. Гнет свою линию. Не слушает ничьих, кроме твоих, советов. Излишне горд. Хитер, себе на уме. К подчиненным требователен. Сильно комплексует из-за карликового роста. Встретил меня настороженно, увидел опасного конкурента. Будет нелегко сломать.
— Верю, справишься со своими орлами. Только не переусердствуй, когда станете добывать признания.
— Сделаем шелковым. Все подпишет, на коленях ползать будет, со слезами молить о пощаде.
— Не забудь, имеешь дело со стреляным воробьем.
— Как все смертные боится боли. Когда назначать суд?
— Про суд забудь. Хватит играть в демократию, соблюдение законности, будоражить страну нашими сугубо внутренними делами. Не повторим прошлых ошибок с говорильней на сцене Дома Союзов, трескотней о процессе в газетах, по радио. Суд проведем закрытым. Гласность вредна, накажем виновного без лишнего шума.
— В народе возникнет нежелательный вопрос: куда делся нарком с большими звездами в петлицах?
— Разговоры пресечем на корню. Народ должен трудиться, а не задавать вопросы. До Ежова тысячи сменили шикарные кабинеты на тюремные камеры, бараки лагерей, мундиры и костюмы — на арестантскую робу, ресторанные деликатесы — на баланду, и разговоров не было. Не мне тебя учить, как поступать с болтунами. Народ понимает, что железной метлой сметаем с нашего пути препятствующих походу к коммунизму семимильными шагами, повышению благосостояния трудящихся, развитию индустрии, получению высоких урожаев.
Сталин чуть шевельнул здоровой рукой и завершил трескучую тираду:
— Встречался с главным на сегодняшний день арестантом?
— Много для него чести. Пусть общается с ведущими его дело. Докладывали, что ведет себя, как попавшая в мышеловку тварь.
— Полностью себя исчерпал. Следовало убрать значительно раньше. Ягоду окрестил Ягодкой, его Ежевичкой, а как называть тебя? Мушмулой, Мандарином, впрочем, последнее подходит лишь к китайскому императору.
— Желаю оставаться Лаврентием.
— Могу звать Князем, ведь в твоих жилах благородная кровь князей Дадиани.
— Это Нино унаследовала княжеский титул, а я чистокровный крестьянин.
— Что с родственниками заключенного?
— Жена чувствовала, что ожидает дорогого муженька и предусмотрительно лишила себя жизни, иначе оказалась бы сейчас по соседству с мужем.
— Сделал любовницей?
— Не успел, дорогу перешли Шолохов и одесский жид Бабель. Прежняя жена Титова
[68] сейчас замнаркома земледелия, с бывшим мужем связи не имеет.
— Имел дочь.
— Не родную, взял из приюта, вернули туда, сменили фамилию на Иванову.
— Когда служил под началом Ежова, он опирался на тебя, на кого теперь сам опираешься?
