Строя линию защиты, не вникал в суть задаваемых вопросов.
«Настанет минута, и ткну судьям в нос свои заслуги. В контроле во время войны за строительством аэродромов, авиационных заводов, прокладкой шоссейных и железных дорог, добычи хрома, никеля, олова, молибдена, вольфрама, наконец золота, миллионов кубометров древесины».
Отбросил совершенные ошибки, даже провалы, вспомнил удачи, победы. Вместо ответа на очередной вопрос заговорил о своих наградах, высшем воинском звании, но Конев приказал отвечать по существу, напомнил, что орденов и маршальских погон лишен специальным указом.
Набычился, опустил плечи.
«Конев типичный служака, привык к муштре, требовать беспрекословного выполнения своих приказов. Если продолжу отрицать все обвинения, вступать в спор, удалит с процесса, заседание пойдет без моего присутствия».
Не к месту и не ко времени на ум явилась песенка, услышанная на республиканском пионерском съезде:
Сегодня праздник у ребят,
Ликует пионерия.
Сегодня в гости к нам пришел
Лаврентий Палыч Берия.
Непритязательная песенка прежде смешила, на суде не вызвала даже улыбку.
«Не я разжигал культ своей личности, наоборот, запретил переименовывать города, давать им свое имя, позволил лишь, чтобы Бериевскими назвали в Тбилиси площадь и район. На последней Первомайской демонстрации не разрешил нести портреты членов Политбюро, что возмутило Ворошилова, Микояна, Хрущева. Не был ангелом, но не был и дьяволом».
Когда вопросы иссякли, присел, стал похож на уставшую от длительного полета нахохлившуюся птицу.
14
— Подсудимым предоставляется право заявить ходатайства.
Пятеро за перегородкой воспользовались возможностью, от выступления отказались Гоглидзе и Берия.
Мешик попросил приобщить к его делу подписанные им документы о розыске, ликвидации банд ОУН
[95], действовавших после войны на Западной Украине, в Закарпатье, во Львове, где ясным днем убили публициста Ярослава Галана.
— Я разработал много операций, которые пресекли деятельность бандеровцев, что доказывает мою непричастность к сотрудничеству с прихвостнями фашистов, ратовавших за создание так называемой самостийной, без большевиков и москалей Украины. Затребованные из архива приказы, рапорты подтвердят мои слова, снимут обвинение в предательстве.
После недолгого совещания суд отклонил ходатайство.
Меркулов обратился непосредственно к Берии.
— Вы признались мне в конце сорок первого года, что приказ о расстреле двадцати пяти исходит непосредственно от Сталина. Я был вынужден не сомневаться в целесообразности любого вашего указания. Говорю это не для оправдания или желания снять с себя вину и свалить ее на вас, а чтобы стала известна истина.
Деканозов сумбурно рассказал о создавшейся в Грузии после смерти Сталина обстановке. Конев остановил:
— Это не имеет отношения к рассматриваемому делу.
Кобулов повторил просьбу Мешика приобщить непрозвучавшие на следствии документы, которые подтвердят его невиновность, но Конев не удовлетворил ходатайство.
— Нет времени копаться в архивах, тем самым затягивать суд.
Влодзимирский внес предложение занести в протокол его воинское звание, исключить из обвинения фразу «Доверенное лицо гражданина Берии».
Председатель поправил:
— Были не просто доверенным, а самым доверенным, исполняли любую его прихоть. Переходим к допросу свидетелей.
Свидетелей был немного. Первый — начальник Львовского управления МВД Тимофей Строкач
[96] процитировал отправленную им в адрес июльского Пленума ЦК «телегу» на Берию.
«Кипит от злобы. Не может простить, что выгнал в шею из органов за бездеятельность, пьянки. Восстановиться помогло согласие сочинить на меня поклеп», — подумал Лаврентий Павлович.
Строкач обвинил бывшего начальника в пресечении любого совета для улучшения работы, мстительности, позволении униатской церкви открыть соборы, отказе усилить борьбу с националистическим подпольем.
Следующим давал показания бывший министр государственной безопасности и внутренних дел Белоруссии Михаил Баскаков.
— Берия неоправданно уволил из органов республики наиболее талантливых, заслуженных, а заменил их послушными ему.
Начальник кадров министерства генерал-лейтенант Борис Обруч-ников
[97] стал утверждать, что все ошибки, недочеты в работе совершались исключительно по вине Берии.
В предельно коротком выступлении начальник 1-го спецотдела МГБ Александр Кузнецов рассказал, как Берия собирал по крупицам, копил компрометирующие материалы на видных деятелей партии, сотрудников министерств, главков, даже членов правительства.
Заместитель министра госбезопасности генерал Сергей Савченко пожаловался на сокращение Берией аппарата, что отрицательно сказалось на работе, нарушило связь с глубоко законспирированными агентами и с резидентами МГБ, числящимися помощниками атташе, что привело к невозвращению последних на Родину, выступлению в зарубежной печати с дискредитирующими советскую власть статьями.
— Подобное происходило еще до войны, когда подсудимый возглавлял НКВД. В результате его преступных действий, лишились преданных, закаленных в боях разведчиков. Стоило лишь заикнуться о вредности чистки, как грозил несогласных передать костоломам и те выбьют дурь.
Еще один свидетель, начальник УМВД Владимирской области (прежде министр внутренних дел Литовской ССР) генерал Петр Колпаков обвинил Берию в дезорганизации органов, в результате активизировалось националистическое подполье в Прибалтике.
