«Охраняли так, что муха не могла пролететь. Всех, кто бывал допущен к нему, тщательно обыскивали, нельзя было пронести даже перочинный нож, не говоря про огнестрельное оружие. Дачу окружали двойной ров, забор под током, а ближний лес заминирован…»
Спустя три дня тюремный двор и здания окутала тишина.
«Похоронили, как принято, на третьи сутки, — понял Абакумов. — Где предали земле? На Новодевичьем подле жены или рядом с матерью в Тбилиси? Для покойного я был его личным охотником, высматривающим добычу, настигающим ее, приносящим, точно борзая, к ногам хозяина…»
Вспомнил, как Сталин перестал вникать в хозяйственные, оборонные, международные, даже текущие дела, резко ограничил допуск к себе посетителей, месяцами не покидал загородную так называемую ближнюю дачу близ деревень Кунцево и Волынское. Волновал вопрос: кто займет в партии, правительстве освободившееся на олимпе место, кому достанется трон? Точно колоду карт перетасовал членов Политбюро, ЦК, пришел к выводу, что достойного стать новым вождем нет.
В конце марта вновь вызвали на допрос, услышал новые, менее значимые по сравнению с прежними обвинения:
— Во время обыска вашей квартиры и дачи обнаружен чемодан с корнями женьшеня, несколько горжеток из чернобурых лисиц, дефицитная мануфактура иностранных фабрик.
Абакумов напомнил о своей высокой заработной плате, премиях, доплатах за выслугу, что лечебные корни привез друг с Дальнего Востока для матери, меха и отрезы приобретены в служебных командировках в Берлин, Вену. Собрался предложить приобщить к делу изъятые из личного сейфа документы, которые рассказывали о мздоимстве, моральной нечистоплотности представителей высшего эшелона власти, но не позволили открыть рот.
— Прекратите твердить о невинности, даже святости! В вашем положении это глупо. Давно пора признаться в государственной измене.
Абакумов почти дословно повторил то, что уже показывал и зафиксировано в протоколах:
— Обвинения дичайшие, высосаны из пальца, взяты с потолка. Если и виноват, то лишь перед супругой, которую из-за занятости на службе надолго оставлял одну, был невнимательным, еще перед сыном за невозможность дарить ему в полной мере отцовскую любовь. В мою вину, измену Родине не верите, стали заложником в грязной, дурно пахнущей политической игре. Имеется единственная возможность спасти себя от позора, а именно закрыть дутое дело, вернуть меня к активной деятельности на благо Отчизны.
Следователь имел достаточно большой опыт в проведении допросов, но с Абакумовым оказался беспомощным, разоруженным подследственным, не знал, как поступать после изгнания своего бывшего начальника Рюмина из МГБ, лишения его поста заместителя министра, тем более после неожиданной для всех смерти Сталина.
— Увести № 15!
Абакумова вернули в камеру. Виктор Семенович не ведал, что Берия воспользовался возникшем в стране вакуумом, развил небывало бурную деятельность, стал первым заместителем Председателя Совета Министров и членом Президиума ЦК партии, министром внутренних дел, поспешил закрыть мегрельское дело, освободил врачей и их родственников, привлек к уголовной ответственности применявших к арестованным меры физического воздействия, запретил носить на демонстрациях портреты как умершего вождя, так и стоящих у власти, добился амнистии для сотен тысяч, в число которых не попал томящийся в тюрьме два года генерал армии, организатор и руководитель СМЕРШа, дважды с перерывом начальник НКВД. Среди революционных указов были указы о закрытии дорогостоящих строек коммунизма, прекращении финансирования оборонных предприятий. Берия добился проведения мирных переговоров в Корее, где война шла третий год, восстановления разорванных отношений с Югославией, реабилитации членов Еврейского антифашистского комитета, поднял вопрос об объединении ГДР и ФРГ, доказал, что Соломон Михоэлс (Вовси) убит по приказу Сталина и лишил исполнителей покушения полученных ими наград. «Лубянский маршал» (как за глаза прозвали Лаврентия Павловича) готовился провести в жизнь и другие преобразования, но был арестован. Незадолго до этого вспомнил про Абакумова.
— Как поживает разжалованный генерал? Обжился в тюрьме, камера стала родным домом? Следствие недопустимо затянулось.
Следственную группу укрепили опытными работниками, вскоре они собрались представить обвинительное заключение, но Берия потерял интерес к бывшему начальнику СМЕРШа, главе МГБ с начала мая 1946-го по июль 1951 г.
19
Один день сменялся другим, недели собирались в месяцы. В жизни заключенного № 15 ничего не менялось, разве что стали крайне редко допрашивать. Абакумов решил, что появились более важные заботы, его дело отодвинуто на задний план.
Шел к концу 1953 г., со дня ареста Абакумова минуло два с лишним года, все это время Виктор Семенович не видел неба, мир для него ограничивался четырьмя тюремными стенами.
До наступления 1954 оставалась одна неделя, когда под дверью камеры появился клочок «Правды» с набранным мелким шрифтом официальным сообщением «В Прокуратуре СССР». Абакумов стал читать и чуть не задохнулся: за измену Родине, организацию антисоветской заговорщической группы, совершение терактов, попытку установить в стране господство буржуазии, шпионаж специальное судебное присутствие Верховного суда СССР приговорило к расстрелу Берию, министров МВД Украины, Грузии, Госконтроля, заместителя министра МВД, двух начальников Управления и следственной части МВД.
Абакумов протер глаза и удостоверился, что ничего не мерещится.
«Мог ожидать самое невероятное, но только не подобное!»
Чьих рук дело, кто убрал Лаврентия не только из вершителей власти, а и лишил жизни? Стал опасен для многих в ЦК, правительстве, Политбюро, мог запросто сгноить любого. Теперь в высшем эшелоне возникнет борьба не на жизнь, а на смерть за занятие места лидера.
Абакумов был близок к истине — активность Берии напугала членов нового правительства, руководства партии, арестованного, затем казненного назвали изменником, шпионом, развратником, насильником, совратителем малолетних бедняжек — последнее должно было возмутить каждого в стране.
С опозданием заметил на клочке надпись карандашом: «Уничтожьте». Выполнил совет, порвал газету на мелкие кусочки, спустил в унитаз.
Если Сталин был для Виктора Семеновича непререкаемым авторитетом, кому безоглядно верил, то Берию скрыто ненавидел, старался как можно реже с ним встречаться. Знал, что стоит Лаврентию ополчиться против него, и несдобровать удачливому генерал-полковнику, сделавшему в войну головокружительную карьеру, прощай мечта стать маршалом. Для Абакумова не было тайной, что Берия возомнил себя великим стратегом, политиком, чуть ли не пупом земли, способным единолично руководить державой. Абакумов не забыл, как став по решению Сталина руководителем СМЕРШа частенько чувствовал устремленный на себя хищный взгляд за линзами пенсне.
«Тихой сапой рыл мне яму и в конце концов столкнул в нее. Нашептывал Хозяину о моей ненужности, дескать, мавр сделал свое дело, мавр может уйти. И вождь принял к исполнению подсказку. Хотя о покойных принято отзываться или хорошо, или ничего, желаю Лаврентию гореть в аду на костре, вариться в котле…»
