На третий день процесса адвокат посоветовал клиенту высказать сожаление о своих действиях, об отсутствии враждебных чувств к СССР, ее народам, правительству, заявить, что отрекается от агрессивных замыслов своих работодателей, Пауэрс ответил, что готов раскаяться, но не будет критиковать, поносить свое правительство.
За трибуну вновь встал Руденко в мундире со звездами в петлицах и с золотыми пуговицами. Выглядел, как всегда, собранным, строгим.
— Товарищи судьи! Настоящий судебный процесс разоблачает совершенные не только подсудимым преступления, но и вскрывает агрессивные действия правящих кругов США, направленных против мира, безопасности народов. Пауэрс стал штатным летчиком-шпионом, готовым совершить любое преступление во имя американской военщины. Он не просто шпион, а тщательно вымуштрованный преступник. Именно пауэрсы готовы сбросить атомные и водородные бомбы на беззащитные города, как сделали это в Хиросиме, Нагасаки в Японии. Пусть приговор послужит строгим предупреждением всем, кто попирает общественные нормы международного права, суверенитет государств, провозглашает политику холодной войны и шпионажа. Пусть приговор явится также предупреждением прочим пауэрсам, кто по указке своих хозяев попытается подорвать дело мира, покуситься на неприкосновенность великого Советского Союза!
Прокурор поддержал обвинение, попросил применить к подсудимому исключительную меру наказания. Последнюю фразу произнес повышенным голосом, в зале и за судейским столом возникла тишина, не скрипнуло ни одно кресло. Насладившись произведенным эффектом, Руденко продолжил:
— Но учитывая чистосердечное раскаяние подсудимого в совершении преступления, не настаиваю на применении к нему смертной казни. Прошу приговорить к 10 годам лишения свободы.
В ложе, где за процессом внимательно, не пропуская ни одного произнесенного на сцене слова, наблюдали сотрудники американского посольства, послышался вздох облегчения — секретарь посольства, пресс-атташе ожидали более строгого приговора.
После перерыва слово снова взял адвокат. В начале выступления он признался в своем весьма сложном положении при защите обвиняемого. У защиты не имеются возражения в оценке вменяемых преступлений. Перечислил смягчающие обстоятельства — бедность семьи, воспитание в преклонении доллару. В конце напомнил, что Пауэрс молод, отправляясь в полет, не имел понятия об истинной цели, был дезинформирован о жизни Союза, попросил применить мягкое наказание…
— На основании вышеизложенного прошу быть гуманными, смягчить приговор.
Председатель предложил подсудимому выступить с последним словом.
Летчик встал, крепче, нежели прежде, вцепился в перегородку.
— Признаю, что совершил тяжкое преступление, за него заслуживаю наказание. Прошу суд взвесить все обстоятельства, принять во внимание, что побудило совершить преступление. Советские люди считают меня своим врагом, но не питаю к ним никакой вражды. Прошу высокий суд судить меня не как врага, которым никогда не был. Глубоко осознаю свою вину, сожалею о ней, глубоко раскаиваюсь. — После паузы добавил: — Прошу учесть, что полученная во время полета секретная информация не достигла своего назначения.
— Суд удаляется для вынесения приговора! — объявил Борисоглебский.
Прошло несколько часов, пока члены Военной коллегии вернулись на свои места. Председатель зачитал приговор, в нем говорилось, что подсудимый является активным секретным агентом Центрального разведывательного управления США, выполнял шпионское задание, направленное против Советского Союза, с ведома своего правительства вторгся в воздушное пространство СССР, с помощью специальной аппаратуры собирал составляющие военную тайну сведения стратегического характера, тем самым совершил тяжкое преступление. После преамбулы прозвучало:
— Оценивая все обстоятельства данного дела, учитывая чистосердечное признание своей виновности, искреннее раскаяние в содеянном, исходя из принципов гуманизма, Военная коллегия вынесла решение: Гарри Пауэрса лишить свободы на десять лет, с отбыванием первых трех лет в тюрьме.
Летчик чуть обмяк — приговор оказался смягчающим, совсем не таким, которого опасался. В тот же день получил свидание с женой, отцом.
Пауэрс пробыл в тюрьме только два года. 10 февраля 1962 г. в Берлине на мосту Глинке-Брюкк его обменяли на задержанного в результате предательства в Северной Америке полковника Рудольфа Абеля (Фишера), в течение девяти лет руководившего советской разведывательной сетью. Донесения в Москву шли за подписью «Марк» (ушел из жизни на 68-м году, в 1971 г.).
Пауэрса на родине несколько недель тщательно допрашивали, собирались возбудить уголовное дело за невыполнение приказа, неприменение при аресте яда, непозволительно много выболтавшего на процессе, заклеймить как предателя.
На протяжении нескольких лет Пауэрс работал в фирме «Локхид», в 1977 г. погиб в катастрофе вертолета. Спустя полвека Пентагон посмертно наградил пилота Серебряной звездой «За мужество и отвагу, проявление исключительной преданности и храбрости перед лицом вооруженного врага».
Сталинградский чекист
Смутное предвоенное время
Из личного дела Н. Магуры:
«1938 г., ноябрь, арестован, лишен спецзвания.»
Весь 1937-й и следующий год все газеты страны и радиостанция «Коминтерн» обрушивали на читателей и слушателей известия о процессах над врагами трудового народа, подлыми заговорщиками, пытавшимися уничтожить советскую власть, руководителей партии, правительства, отравивших Горького с сыном, мешающих выполнению грандиозных планов пятилетки, желающих продать за рубеж военные секреты, открыть армиям империалистов границы, ведущих антисоветскую пропаганду, готовящих теракты, взрывы электростанций, заводов, шахт, мостов.
На митингах, собраниях единогласно приветствовались вынесенные преступникам приговоры с высшей мерой наказания, выступающие призывали быть бдительными, беспощадными к подлым отщепенцам, шпионам, диверсантам. С трибун провозглашалась здравица отцу народов, великому вождю и учителю товарищу Сталину, первому чекисту Николаю Ежову, его «ежовым рукавицам», которыми генеральный комиссар государственной безопасности сметал заклятых врагов с пути строящего социализм народа, идущего семимильными шагами к вершине коммунизма. Высоко оценивалось возведение домен Магнитогорска, плотины электростанции в Запорожье, верфи в Комсомольскена-Амуре, тоннелей московского метро, канала Москва — Волга, прокладывание в Сибири железной дороги, добыча на рудниках Заполярья ценных металлов, на приисках Колымы золота, заготовка в тайге древесины. Народ не ведал, что гигантские новостройки — дело рук миллиона заключенных, что в стране не прекращаются аресты
[131].
