На Лубянке, получившей новое название — улица Дзержинского, Берия занял кабинет на третьем этаже. Первым делом приказал повесить больший портрет Сталина, поставить на стол, как у вождя, лампу с жестяными листьями вокруг абажура, накрыть чехлами стулья, провести прямую телефонную связь с кремлевским кабинетом главы партии. Робкое возражение коменданта здания, что это положено лишь Ежову, резко перебил:
— Не сметь открывать рот без моего позволения, тем более перечить!
Поблескивая линзами пенсне, обвел острым взглядом (словно прицеливался перед нажатием курка) вызванных с периферии заслуженных, с громадным стажем работы чекистов и заговорил с характерным для родившихся на Кавказе акцентом:
— НКВД не выполнил поставленных ему товарищем Сталиным конкретных задач, в этом несомненная вина проникших в органы, примкнувших к оппозиции и с опозданием выметенных железной метлой врагов. Еще не обнаруженные, не обезвреженные, они продолжают вредить, устраивают теракты, убивают из-за угла кристально честных большевиков, ставят нам палки в колеса, тянут страну в трясину антисоветизма троцкизма. Не унимаются, не собираются складывать оружия и империалисты с фашистами за рубежом, они копят силы, держат за пазухой камень, чтобы бросить его в нас, засылают в страну шпионов, вербуют в свои ряды слабовольных советских граждан. Поэтому слишком рано праздновать победу, почивать на лаврах. Великий и мудрейший, полный гениальных идей наш вождь и учитель требует не давать коварным гадам спуску.
Назначенный в НКВД для укрепления карательных органов Сталиным и послушными ему ЦК, Политбюро, Берия снял пенсне, протер платком, вновь водрузил на переносицу. Магура вспомнил, что выдвиженец и земляк вождя обладает отличным зрением, пенсе носит для шика, солидности.
Берия говорил командным тоном, требующим беспрекословного и точного исполнения приказов.
— Следует прекратить хвастаться старыми заслугами, которые не столь значительны, не забывать, что свора врагов ни на минуту не прекращает источать яд. ― Налил в стакан с мельхиоровым подстаканником из бутылки боржоми, выпил и продолжил: ― Все в нашей громадной стране, от доярки, хлебороба и до металлурга, педагога, ученого, писателя, трудятся, вдохновленные сталинским гением, стальной волей вождя, его мудрым учением. Каждый от октябренка и пионера обязан блюсти бдительность.
Лаврентий Павлович был не в мундире с малиновыми петлицами и золотыми звездами, а в партикулярном костюме, при галстуке. Выйдя из-за стола, подошел к выстроившимся чекистам, спросил у убеленного сединой:
— Знатные сапоги, видно, что сшиты по заказу, из чистого хрома. Подобную обувь носят только высшее командование РККА и недобитые белые генералы, которые коптят небо за кордоном. ― Вернулся на свое место, взял тонко отточенный карандаш и ткнул им в стоящую по стойке смирно чекистскую гвардию. — Хватит стрелять по воробьям, тратить предназначенные для других нужд патроны, нужно охотиться на крупную дичь, безжалостно бить ее. Не забывайте ― зарубите у себя на носу, пользуйтесь в работе непотерявшим злободневности призывом Горького: «Если враг не сдается ― его уничтожают». ― Не делая логического перехода, спросил: ―Что болтают в народе о пресловутом завещании Ленина, распространяемом врагами с целью расколоть общество? Нельзя прощать досужий вымысел, гуляющие грязные сплетни. Следует жестоко, без чувства жалости наказывать распространителей злобной лжи. Не прекращайте внушать всем, что горячо любимый народами, почитаемый ими как родной отец товарищ Сталин всегда был и остается главным руководителем, созданной им и Лениным партии, верным учеником покойного Ильича, который высоко ценил его.
Возмущения переполняли Берия, с каждой новой произнесенной фразой он повышал хриплый голос и в конце перешел на крик:
— Задавим, растопчем, задушим горлопанов, посмевших тявкать из-за угла, будто Ленин перестал доверял Сталину, предлагал сместить его с поста Генерального секретаря партии.
Магура слушал и невольно вспоминал гуляющую по стране частушку:
Добрый вечер, дядя Сталин,
Очень груб ты, нелоялен,
Завещанье скрыл в кармане.
Размноженный от руки текст завещания с заголовком «Письмо съезду» с оглядкой передавали из рук в рук лишь хорошо проверенным, не способным на донос. Один экземпляр, написанный печатными буквами, обнаружили при обыске квартиры бывшего члена запрещенной партии социалистов-революционеров и вместе с конфискованными фотографиями, документами, лег на стол Николая Степановича. Завещание с разоблачением, нелицеприятной критикой в адрес Сталина появилось, когда Ильич потерял сон, паралич сковал правые руку и ногу, затруднилась речь.
Обладая прекрасной памятью, Магура дословно запомнил горькое, предельно честное письмо Ильича, особенно его обвинение Сталину:
Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью… Сталин слишком груб. Этот недостаток становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который лоялен, более вежлив, менее капризен…
Пока Магура прокручивал в памяти тщательно скрываемое от всех в стране письмо покойного вождя, Берия вновь налил и осушил стакан целебного напитка.
— За относительно короткое время моей работы в союзном комиссариате госбезопасности с сожалением отметил наличие в кадрах балласта, который тянет наш корабль ко дну. Некоторые сотрудники важнейшего в государстве органа при его руководстве марионеткой, пропойцей, бабником Ягодой на своих ответственных постах сбавили темп работы, поплевывали в потолок, вместо того чтобы закатив рукава дни и ночи, без сна и отдыха отыскивать и давить, как кровососов-клопов, шпионов-террористов, вредителей-троцкистов, которых еще предостаточно. Имевшим неограниченную власть и право карать, но потерявшим чекистскую хватку — не место в наших рядах ― зарубите это у себя на носу! Не следует бояться партийных функционеров, требующих соблюдения законности, они, как щенки, должны ходить перед чекистами на задних лапах, смотреть им в рот, иначе сменят теплые кабинеты на бараки, нары в Магадане!
На лбу и лысине Берии выступила испарина.
— Недоработок масса. К примеру, далеко не во всех школах педагоги потребовали от учащихся замазать в учебниках тушью портреты репрессированных военачальников, эту вонючую, смердящую падаль. В ряде библиотек преступно не изъяты книги оголтелых, люто ненавидящих страну Советов, покинувших родину эмигрантов, таких как Бунин, и прочей бездарности, далекие от поэзии кабацкие стихи Есенина.
Магура продолжал слушать, изредка косясь на окно, за которым невдалеке находилась Красная площадь, вспоминал оценку Берии, которую ему дали хорошо знающие его по совместной службе на Кавказе:
«Обладает проницательным умом, твердым характером, сильной волей. Умеет быстро и часто безошибочно принимать важные решения, требует точного выполнения всех своих приказов. Циник, любитель женщин. Карьерист делает нежелательных ему козлами отпущения, обвиняет их в различных перегибах, злоупотреблениях, превышении властью и иных грехах. Не скрывает радости от полученного права вершить чужими судьбами».
