— Задаю вопросы не из праздного любопытства. Делаем общее дело, связаны одной веревочкой, чтобы полностью доверять напарнику, надо о нем знать многое. Так что не обижайся на расспросы.
— Чем вести допрос, поспал бы.
— Удивительно, но после бессонной ночи с полетом, прыжком усталости не чувствую, нет желания приклонить голову.
— Пользуйся предоставленной возможностью отдохнуть, набраться необходимых сил.
— Будь я вместо тебя главным в группе, подорвал бы мост и поспешил в Сталинград для выполнения следующего задания.
— Мало сокрушить мост, тем самым нарушить по нему движение, следует и пустить под откос спешащий в осажденный Сталинград с людским подкреплением, техникой эшелон. Пока на север идут составы с эвакуированными семьями высокопоставленных партийцев.
— Кстати, не боишься, что в Сталинграде, который ты исходил вдоль и поперек, столкнешься со старым знакомым?
— Со времени моего отъезда в Германию прошло почти десять лет, за эти годы все знавшие меня разъехались по другим городам или не узнают. Не стоит опасаться и проверки, документы, как и у тебя, сделаны безукоризненно, «белый билет» об освобождении от службы, справка о тяжелой форме туберкулеза, не к чему придраться.
— Пора перекусить, но консервы не лезут в горло…
Когда двое замолчали, Магура приказал лейтенанту:
— Разделимся, я пойду к диверсантам, ты по моему сигналу — это будет песня, поможешь пленить врагов.
— Могут оказать сопротивление, — предположил лейтенант.
— Этого не допустим, пресечем.
Николай Степанович нахлобучил по самые брови шляпу и вышел из зарослей камыша, стал с беззаботным видом насвистывать себе под нос, до тех пор пока путь не преградил диверсант с черными петлицами на гимнастерке.
— Стой! Куда прешь?
— К клеевому месту, вчера под закат бросил там подкормку, — признался старший майор госбезопасности. — Желаю прийти домой с полным ведерком карасей, а коль повезет, то и с сомом весом с пяток килограмм — он за корягой прячется. Супружница сготовит такую наваристую ушицу, что от нее за уши не оторвать, к такому случаю припрятал шкалик.
Казалось, Магуру было не остановить, долго бы болтал о своем увлечении, но сержант перебил:
— Хватит языком трепать! Веди на свое заветное место, погляжу, как там клюет, желаю сам половить. Последний раз сидел с удочкой на озере перед войной. — Услышал за спиной шаги, обернулся к подходившему напарнику: — После еды всухомятку полакомимся рыбным супом.
— Для ушицы непременно требуются перец, укроп, — напомнил Магура.
— Сойдет и без пряностей, — перебил сержант.
— Не задерживайся, — попросил напарник.
— Не беспокойся, — успокоил любитель рыбной ловли. — Обладаю отличным слухом, задолго до подхода к нам состава услышу его. — Подтолкнул «рыбака». — Шевели ногами.
Магура двинулся по течению реки, желая подальше увести от моста. Шел и, словно не получил приказа не болтать, не умолкая хвастался своими уловами, набирающим день ото дня вес хряком, хорошим урожаем на огороде помидоров, получением в сберкассе по выигравшей облигации полсотней рубликов, намерении съездить в город за дефицитными электрическими лампочками и иголками для швейной машинки. Спутник на этот раз не перебивал, позволял высказаться. У первой на пути запруды Магура принялся насаживать на крючок червя, стоило справиться, сержант отобрал удочку.
— На летних каникулах в гимназии чуть ли не целыми днями пропадал на рыбалке. К фрау Ильзе возвращался с полным садком форелей.
Магура слушал и размышлял:
«Форель водится лишь в реках альпийских районах Швейцарии или гористых в Германии. Проговорился, и что проходил учебу в гимназии, которых у нас нет. Ильзу назвал фрау».
Сержант скинул сапоги, снял галифе, оставил на берегу ремень с кобурой, ступил в реку. Когда вода достигла колен, забросил крючок с насаженным червем, устремил взгляд на поплавок из бутылочной пробки. Спустя пяток минут спросил:
— Почему не клюет? Врал, будто тут много рыбы?
В ожидании ответа, обернулся и при виде направленного на себя маузера выронил удочку, которую унесло течение. Не в силах произнести ни слова, округлившимися глазами уставился на дуло револьвера.
— Рыбалка отменяется, — «обрадовал» чекист.
Не дожидаясь приказа, немец поднял руки, вернулся на берег.
Магура вспомнил о лейтенанте: «Маскируется умело. Ни разу не заметил его присутствия, не слышал шагов». Откашлялся и пропел куплет песни, которую в фильме «Истребители» исполнял артист Марк Бернес:
Пройдет товарищ все фронта и войны,
Не зная сна, не зная тишины,
Любимый город может спать спокойно,
И видеть сны и зелень средь весны.
Тотчас из подступающего к реке леса с кустами ежевики вышел лейтенант.
— Ловко вражину взяли, моя помощь не понадобилась.
— Свяжи покрепче.
— Чем?
— Его ремнем, и не спускай с него глаз.
Николай Степанович вернул маузер за спину под рубашку и по протоптанной тропе поспешил к оставшемуся подле моста немцу. Тот не скрыл удивления при виде одного вернувшегося рыбака. Магура опередил вопрос:
— Сильно азартен ваш товарищ. Стоило взять в руки удочку, сразу позабыл про все на свете, с поплавка глаз не сводит, рад-радешенек, что дорвался до любимого занятия.
Старший в диверсионной группе нахмурился:
— Придется как следует взгреть за то, что посмел забыть о деле.
— Каком деле?
— Охране моста.
— А зачем его охранять — чай никуда не сбежит, никто на него не позарится, не уворует! — Магура ослепил собеседника белизной зубов. — Позавидуешь вам, работенка легче легкого — позевывай, считай от скуки в небе галок.
Немец не был расположен слушать болтовню рыбака, решил не ждать, когда напарник вволю порыбачит. Сделал пару шагов к тропе, на третьем шаге от подсечки чекиста распластался, утопил лицо в песке. Обезоружив и крепко стянув ремнем руки за спиной, Магура позволил встать.
— Где заряд, под какой опорой?
Ответа Николай Степанович не дождался, — плененный еще не пришел в себя от случившегося.
«Допрос придется отложить, сейчас он ни к чему не приведет, — решил старший майор. — Впрочем, признание не нужно, место намеченного взрыва укажет ведущий к динамиту провод».
Просвистел вновь мелодию из фильма, когда появились лейтенант и конвоированный им диверсант, вместе со вторым врагом повел всех к железнодорожным путям. Дошагал до состава, приказал машинисту с кочегаром поднимать на паровозе пары, наверстать увеличением скорости упущенное вынужденной остановкой время. Под полом вагона вновь запели свою песню колеса.
