Магура не стал ждать прибытия в Саратов, передачи диверсантов в местное Управление НКВД и провел предварительный допрос. Первый арестованный отказался отвечать на вопросы, назвал лишь свое имя Курт и с гордостью звание унтер-фельдфебеля. Второй оказался разговорчивым, с поспешностью, боясь, что его тут же расстреляют, стал сваливать вину на напарника:
— Все расскажу, ничего не скрою! Не я, а Курт в нашей группе главный! Я при нем вроде пешки! Приказано после крушения состава с мостом спешить в Сталинград. Курту, как получившему контузию и ставшему инвалидом, устроиться работать на судоверфь, поджечь на слипе строящиеся бронекатера, уберечь от уничтожения плавучие краны, которые пригодятся после захвата города. Мне не сидеть сложа руки, крушить на железной дороге стрелки, водокачки, семафоры, тем самым нарушать эвакуацию заводского оборудования. Еще встретиться на конспиративной квартире с резидентом «Хорьком», войти к нему в подчинение…
«Свидешься с ним значительно раньше, буквально сегодня, точнее, сейчас» — подумал Магура.
Диверсант спешил высказаться:
— Приказано также сеять среди населения панику, встретить приход в город 6-й армии вермахта.
Магура перебил:
— Когда ее ожидать?
— Уже в этом месяце. Перед захватом города бомбовые удары превратят его в сплошные развалины, что полностью исключит любое сопротивление обороняющих, потерь в наших рядах.
Магура решил на первой же станции связаться по телефону со своим управлением, сообщить о предстоящей бомбежке.
А. Воронин, нач. Сталинградского УНКВД
[141] 23 августа над Сталинградом стал нарастать гул. Безоблачное небо стало мрачным от громады в несколько сотен бомбардировщиков и штурмовиков. Каждый нес до 4 тонн зажигательных, осколочными и фугасных бомб. Возникающие на пути самолетов аэростаты воспламенялись. Взрывы бомб сотрясали город, разрушали районы в шахматном порядке, квадрат за квадратом. Умолкали подавленные массированными ударами зенитные батареи. Горели, рушились Дома культуры школы, институты, театры. Город превратился в кромешный ад. Смерть разила людей в квартирах, на улицах, в подвалах. Все коммуникации — водопровод, канализация, электросеть, телеграф, телефонные линии выведены из строя. По сообщениям постов ВНОС над Сталинградом зарегистрировано более 2 тысячи вылетов самолетов. Вражеская армада прилетала челночно — отбомбившись, уступали место другим, сами отправлялись заправляться на аэродромах новым смертоносным грузом и вылетали вновь. Город от Балкан до Зацарицынского района горел, над развалинами клубились черный дым, копоть, в воздухе висела кирпичная пыль. Раздуваемое ветром пламя охватывало дома, перебрасывалось с улицы на улицу. На Волге из пробитых осколками танкеров вылилась, запылала нефть. Горели на рейде и пристани пароходы, баржи, катера. Пережившие бомбежку граждане строили баррикады, ставили на улицах каменные надолбы. Городской комитет обороны объявил Сталинград на осадном положении.
Свидетельство очевидца:
[142] В 12.30 23 августа сирена опередила гудки паровозов, оповестила о нападении. Нарастал приближающийся глухой рокот. Над левым берегом Волги эскадрилья бомбардировщиков совершила правый разворот и вышла к острову Крит и центру города. Самолеты летели на высоте около двух тысяч метров, напрягаясь от тяжелой, под широкими крыльями ношей. Запоздало ударили зенитные орудия, небо покрылось рваными клочьями черных разрывов. Гул самолетов и орудийных раскатов растворился в сплошном грохоте разорвавшихся бомб. Самолеты безжалостно засыпали Сталинград термитом, толом, шли волнами. Подожженный со всех сторон город запылал, стал сплошным дымным костром. Огонь охватил целые кварталы Беснующиеся языки необузданного пламени, подгоняемые ветром, перекидывались через узкие улицы, облизывая дома. Черные смерчи взметали копоть, сажу, пыль. Ошалевшие горожане закрывались ладонями от искр. Никто не пытался спасти свое добро, не гасил огонь. Какой-то старик с иконой просил у Бога защиты.
С рассвета авиация продолжила жестоко бомбить и жечь город.
Целые кварталы отданы на потеху безжалостному огню, который выметал из подвалов насмерть перепуганных людей. В жарком пламени, задыхаясь от дыма, горожане искали спасения за Волгой.
Из дневника Верховного командования вермахта Фюрер приказал покончить в Сталинграде со всем мужским населением, которое с проникнутым коммунистическим духом особенно опасно.
7
Магура не узнавал ставший ему родным один из красивейших на Нижней Волге город. За дни массированной бомбежки Сталинград превратился (особенно в Центральном, Зацарицынском и Краснооктябрьском районах) в сплошные развалины. На месте широких проспектов, зеленых скверов, площадей, набережной, жилых кварталов дымились, чадили груды камней.
На улицах лежали поваленные фонари, телеграфные столбы с сетками спутанных проводов, тлели потерявшие в огне листву тополя.
Раскаленный воздух наполнили гарь, пыль. Волгу покрыла вылившаяся из танкеров воспламенившаяся нефть.
Повсюду попадались сброшенные с самолетов листовки с призывами прекратить бессмысленное сопротивление, сдаться победителям. На кладбища везли погибших, много убитых оставалось под руинами. Нескончаемая вереница горожан с детьми, спасенным в пожарах жалким домашним скарбом тянулась к паромной переправе, чтобы попасть в Красную слободу, игнорируя строгий приказ Верховного главнокомандующего не поддаваться панике, не сметь покидать город.
С пригорода, с устья Мечетки, где оборону держали ополченцы рабочих батальонов, доносились глухой гул, взрывы.
Разбивая гусеницами асфальт, булыжную мостовую с грохотом катили Т-34, за танками грузовики тащили пушки.
В продуктовых магазинах после разрушения хлебозавода вместо буханок по карточкам выдавали пшено.
Разрушенная прямым попаданием бомбы насосная станция прекратила подачу питьевой воды, за ней приходилось спускаться в Куцый овраг к робко сочившемуся ручью.
В вывешенных возле Драматического театра имени Горького «Правде», «Красной звезде» (местная газета не вышла — типография сгорела) о бомбардировках, варварском разрушении Сталинграда ничего не сообщалось.
Магура, Горелов и Мальцева поспешили доложить о выполнении задания, но на Республиканской близ площади им. 9 Января нашли лишь стену здания со слепыми оконными глазницами. Постовой милиционер с грустью рассказал:
— Пара фугасок пробила крышу, от зажигалок все охватило огнем. К счастью, никто из сотрудников не пострадал.
— А что с подследственными во внутренней тюрьме? — спросил Горелов.
— Было не до вражеских элементов, следовало вынести чуть ли не в тонну весом сейфы. Все спасенное увезли в Кировский район, где нашему наркомату выделили новое здание.
