Магура не показывал yдивлeния от осведомленности курсанта. Когда тот умолк, спросил:
— Как вас зовут? Обращаться по кличке, согласитесь, не очень удобно.
— Кирилл Крапилин, — ответил курсант.
— Давно лысы?
— Как вышел из немецкого лагеря. За время пребывания за колючей проволокой, шевелюра стала колтуном, в ней завелись кровососы, пришлось побрить голову.
— В Красной были не рядовым?
— Так точно. В связи с военным положением досрочно выпущен из пехотного училища в звании младшего лейтенанта. На фронте пришлось принять командование сильно поредевшим полком.
— Где пришлось воевать?
— Под Москвой и Тулой.
— Как оказались в плену?
— Попал в окружение. Сутки прятался в колхозном хлеву, пока скотник не выдал немцам. — Крапилин нахмурился — вспоминать, тем более рассказывать о пережитом было больно, и после затянувшейся паузы признался: — Чтобы не попасть под расстрел за принадлежность к комсоставу, не сыграть в ящик от дизентерии, не отдать концы от нестерпимой жажды, дал согласие вербовщику: учиться на диверсанта.
— Готовят к забросу с группой? Когда намечена отправка?
— В самое ближайшее время.
— Известно, куда?
— Под Архангельск, заставили выучить на крупномасштабной карте всю область. Должен встретиться с резидентом, войти к нему в подчинение. Полетят еще пятеро, у каждого своя точка. Одновременно со мной парашютирует некий Крот из раскулаченных терских казаков, сосланных в Казахстан, откуда бежал в начале войны. Признался, что люто ненавидит бесовскую советскую власть, готов голыми руками придушить каждого вставшего у него на пути коммуниста, любому большевику перегрызет горло. После приземления отправлю ублюдка на тот свет, чтоб не смердил.
Магура положил руку на плечо Крапилина.
— Приговор ему вынесет трибунал, от возмездия военный преступник не уйдет.
Предсказание чекиста не исполнилось, Крот не полетел за линию фронта, не совершил прыжок, не выполнил задания, не отомстил советской власти за конфискацию дома, земельного надела, скота, ссылку семьи в аул на краю азиатской пустыни, не был арестован, не предстал перед судом, не выслушал приговор. Утром после подъема Крот не покинул свою койку, остался лежать, уткнувшись лицом в подушку. Дежурный по казарме стянул с него одеяло, пнул кулаком в бок, Крот не шелохнулся, остался недвижимым.
— Братцы, да он того-этого, — заикаясь, произнес дневальный и получил совет от надевающего галифе, наматывающего портянки соседа:
— Дерни за ногу и перестанет дрыхать.
Дневальный отступил, испуганно оглядел курсантов.
— Кажись, мертвяк.
— Не пори чушь, он здоровее нас всех вместе взятых.
Дневальный настаивал на своем:
— Право слово, не дышит.
Койку обступили, один из курсантов взял упавшую к полу руку:
— Холодная. И пульса нет.
Повисла тишина, к которой подходило определение «могильная».
Все были не в силах отвести взглядов от высунувшегося изо рта кончика языка и уставившегося в потолок застывшими зрачками. Не сразу раздались голоса:
— Вышел полный карачун.
— Отбросил копыта.
— Теперь на ином свете.
— Точнее, в загробном мире.
— Но не в раю, туда ему путь заказан.
Не сразу справившись с охватившем оцепенением, дневальный поспешил доложить начальнику о чрезвычайном происшествии. Через несколько минут в спальню вошли Генрих Краузе с преподавателями.
Майор уставился на умершего:
— Немедленно пригласить врача!
— Герр доктор отбыл в Варшаву, — сообщил Эрлих. — Вернутся завтра. Считаю…
Краузе перебил:
— Он необходим для констатации факта смерти! Только он может зафиксировать летальный исход! — С опозданием заметил столпившихся курсантов и сорвался на крик: — Всем разойтись!
Неуспевшие одеться курсанты пулей вылетели из спальни.
Некоторое время Краузе собирал на узком лбу морщины, ломал костяшки пальцев, наполняя комнату хрустом.
— Кто может определить причину смерти?
— И без врача и экспертизы ясно, что смерть насильственна, — ответил Сигизмунд Ростиславович.
— Почему так считаете? Имеете к подобному выводу неоспоримые факты?
— Преставившийся ни разу не обращался в наш лазарет за помощью, про таких русские говорят: «Здоров как бык»: на подобных ему можно пахать. Умер не от разрыва сердца, заворота кишок, кондрашки.
Начальник школы не понял:
— Что есть «кондрашка»?
Эрлих объяснил:
— Нарушение мозгового кровообращения.
— На каком основании делаете такой вывод?
За Эрлиха ответил Магура:
— Покойного перед убийством крепко держали за руки, не позволяя вырваться, о чем говорят синяки на запястьях. Рот предусмотрительно, чтобы не кричал, не позвал на помощь, заткнули подушкой, на которой остались следы слюны.
— Но голова Крота не под подушкой.
— Это сделали после удушения, — объяснил Николай Степанович.
— Какова причина убийства?
— На этот вопрос ответит следствие и убийцы, если будут най-
дены!
— Считаете, что совершивших преступление было несколько?
В разговор вступил Эрлих:
— Один бы не справился с обладателем завидной мускулатуры,
способным противостоять насилию.
Кончик носа майора от напряжения побелел.
— Мы профаны в криминалистике, не можем провести следствие,
к тому же нет времени для поисков виновных. Остановимся на выводе, что смерть явилась в результате своевременно не обнаруженной неизлечимой болезни, иначе весь педагогический персонал посчитают виновным в гибели курсанта, не способным предотвратить убийство.
Каждого понизят в звании вплоть до разжалования в рядовые, отправят на Восточный фронт в Сталинградскую мясорубку. Поэтому советую, нет, приказываю об истинной причине произошедшего держать языки за зубами.
Эрлих собрался заметить, что с гибелью Крота очередной заброс к противникам под угрозой срыва. Краузе догадался, что волнует заместителя.
— Заброс не отменяется, пройдет в назначенные день и час. У нас достаточно прекрасно подготовленных к работе в тылу противника людей, любой из них заменит выбывшего из строя и вместо него успешно выполнит задание.
Из медицинского акта
Комиссия в следующем составе <…> рассмотрела труп мужского пола.
