В зале вновь поднялся ропот: публику удивило ничем не обоснованное, бесцеремонное вмешательство судьи в личную жизнь подсудимой. Дельгорг это понял, не стал настаивать, перешел непосредственно к деятельности РОВС, но защитник актрисы адвокат Филоненко заявил протест:
— Суд неправомочен разбирать работу эмигрантского объединения, к слову, зарегистрированного и разрешенного во Франции. Высокий суд может лишь определить степень участия моей подзащитной в пропаже генерала Миллера, именно пропаже, а не в похищении, тем более не умерщвлении, так как это не доказано!
— Миллер пропал не по собственной прихоти, неосторожности, а в результате преступных действий неких сил, — уточнил прокурор. — Эти силы незаконно проникли на территорию Франции и осуществили похищение с помощью подсудимой и ее мужа!
Прокурор не согласился с формулировкой обвинительного заключения, где Плевицкая называлась соучастницей, тогда как была активной исполнительницей насилия над личностью, и потребовал вызвать в качестве главного свидетеля советского посла Потемкина Владимира Петровича. Судья проигнорировал требование.
Филоненко не сдавался:
— Прошу обратить внимание на последнее письмо Миллера! Оно недостоверно, это фальшивка, направленная на увод суда в нежелательную сторону! Не было почерковой экспертизы!
Нанятый РОВС адвокат Рибо напомнил, что русская эмиграция в своей основе состоит из остатков союзнических армий, призвал присяжных вынести справедливый вердикт, осудить вдохновителей преступлений:
— В нашей Франции царила и должна царить справедливость, любое преступление не должно быть прощено!
Вновь попросивший слово защитник сослался на показания офицера Добрармии Саввина, утверждавшего, что похищение Миллера — дело рук испанской агентуры, к сожалению, важный свидетель отсутствует.
После перерыва начался допрос обвиняемой.
— На следствии вы заявили, что не знали о подготовке покушения на генерала. Подтверждаете показание?
— Да. Клянусь, что о пропаже, именно пропаже, а не покушении узнала лишь после ареста, — твердо ответила Плевицкая.
— Назовите источники доходов, откуда к вам поступали деньги. Судя по счету в банке, приобретении дома, двух автомобилей, вы жили не по средствам.
— Все финансовые дела вел исключительно муж. Супруг имел генеральский пенсион, получал за службу в РОВС, как мой антрепренер имел прибыль от концертов. Лично я высокооплачиваемая певица, получала хороший гонорар за сольные выступления, запись на грампластинки. Немало драгоценностей вывезла из России, часть продала, деньги положила в банк под проценты.
— Известно, что давали концерты в пользу больных, в частности в Америке, сбор за одно выступление передали детям советских служащих, за что подверглись обструкции в русских газетах Штатов.
— Никогда не забываю про неимущих соотечественниках за рубежом. Помогать деньгами малюткам советских работников в Америке не имело смысла: эти ребятишки живут в обеспеченных семьях.
— Почему в России вас называли «Красная матушка»?
— На моей родине матушками с любовью кличут женщин бальзаковского возраста, прилагательное «красная» значит «радостная», «дорогая», «праздничная». Если заинтересовали мои прозвища, то окрестили еще «Соловушкой».
Несколько человек в зале зааплодировали, пришлось судье призвать к порядку.
На требование рассказать, как подсудимая провела 22 сентября минувшего года, Плевицкая почти дословно повторила то, что показала на предварительном следствии.
— Свидетели утверждают, что Скоблин находился под вашим влиянием, так сказать, был под каблуком. Напрашивается вывод: генерал был простым исполнителем, вы же руководительницей, вдохновительницей противоправных действий.
— Как любая на свете женщина, во имя семейного благополучия, всегда и во всем подчинялась воле мужа. Захватывать в семье власть, верховодить мужем — значит разрушить мирный уклад. Муж опытнее и мудрее меня, имеет высшее воинское образование, способен командовать, вести за собой целые армии и не мог танцевать под дудку слабой, беззащитной жены.
Плевицкая победно взглянула в зал, затем на заседателей и по их реакции поняла, что выиграла в схватке первый раунд.
«А публика явилась из праздного любопытства поглазеть, как судят известную певицу, чтобы увидеть, как от пережитого лишусь чувств, зальюсь слезами — не дождутся!»
— Приглашается свидетель Деникин!
Плевицкая привстала: Антона Ивановича последний раз встречала в Константинополе, куда генерал-лейтенант приплыл из Феодосии на британском миноносце сразу после сдачи командования Врангелю. Деникин запомнился хмурым, насупленным, чем-то или кем-то смертельно обиженным. Сейчас был не в военной форме, а в партикулярном костюме-тройке. Четко печатая шаг, держа на локте трость с монограммой, прошел к кафедре, встал за нее.
— Желаете говорить по-французски? — спросил секретарь.
Бывший главком вооруженных сил юга России ответил:
— Только по-русски.
Допрос важного свидетеля начался с уточнения: состоит или нет генерал в родственных связях с подсудимой?
— Никак нет, — ответил Деникин. — Обвиняемую видел на концерте, слышал на граммофонной пластинке. Что касается заочно судимого генерала Скоблина, то одно время он служил под моим началом.
— Имели со Скоблиным контакты во Франции?
— Встречались редко, от случая к случаю, перебрасывались парой-другой фраз и расходились каждый по своим делам. Последний раз был излишне назойлив, предлагал съездить на инспекцию русской части, но я отказался.
— Чем это объясните?
— Был несимпатичен, чувствовалось, что прячет камень за пазухой, так сказать, человек с двойным дном.
— Подозревали в большевизме?
— Не в принадлежности к партии, а в приверженности ее идеям. Известие, что причастен к пропаже генерала Миллера, кстати, его исчезновение до мелочей похоже на случившееся с генералом Кутеповым, не удивило, лишь убедило, что был во многом прав, подозревая Скоблина.
— Если бы своевременно доложили о подозрениях, он бы давно был судим, сейчас не разбиралась его деятельность, приведшая к трагедии.
— Простите, но я, к вашему сведению, не доносчик! И что бы доложил? Что Скоблин звал поехать, но я не имел на то желания?
— Вы его опасались?
Вопрос не понравился, Деникин ответил вопросом:
— Считаете меня трусом?
— О нет, вы не так меня поняли, — извинился судья и позволил задать вопросы прокурору.
— Как давно отошли от политики?
— С той минуты, как покинул многострадальную Родину.
— Имеете ли доказательства связи Скоблина с политической разведкой другого государства?
