Вышинский резко перебил:
— Прекратите бахвалиться, совать нам в нос успехи, которые не столь значимы, куда больше совершили вредительства! И забудьте про награды, вас лишили их, как и воинского звания.
Ближе к наступлению нового дня ведущие следствие и подследственный изрядно устали. Ягода сказал, что не следует оставлять Бухарина надолго одного, надо продолжать, как говорится, ковать железо, пока оно горячо, подталкивать Бухарина к капитуляции.
7
Вышагивал по коридору, слышал за спиной «Налево! Прямо!», послушно выполнял команды.
«Шьют кроме вредительств, антисоветчины еще и убийства. Хотят, чтоб на суде предстал этаким вурдалаком, пьющим чужую кровь…»
Считал, что к дичайшим обвинениям приложил руку всероссийский староста Калинин, желающий поскорее убрать того, кто информирован о растрате им казенных денег, приобретении для любовницы — певицы Татьяны Бах дорогого манто из шкурок соболей. Волновало, вскрыт ли сейф, нашли ли компромат на ряд крупных деятелей партии, правительства, в том числе на вождя, это Сталин не простит, припомнит фатальные неудачи с уничтожением заочно приговоренного к смерти Троцкого
[26], с упорством маньяка льющего за океаном на Сталина и советский строй ушаты помоев.
«Самое горькое и обидное, что предали те, кто служил под моим началом, кого поддерживал, выдвигал, кому давал дачи, квартиры, выписывал премии, путевки в санатории. А Крючкову с Левиным щедро платил из бездонного фонда за информации о разговорах патриарха литературы, его откровениях в кругу домочадцев…»
Решил не лезть на рожон, зубы показать на процессе.
«Если пойму, что светит большой срок лагеря или тюремного заключения, в присутствии на суде зарубежных журналистов поведаю, как до революции Сталин, тогда Coco Джугашвили, сотрудничал с царской охранкой, выдал ей в Тифлисе подпольную в прямом смысле под домом с входом через колодец типографию, сообщил пути доставки из-за границы «Искры», оружия, тем самым сократил себе срок ссылки. Расскажу, как распутничают наркомы, маршалы. Начну с Клима Ворошилова, погубившего бездарным командованием в Гражданскую под Царицыным целую армию, — лижет вождю пятки, лебезит, сдувает с него пылинки, жена же присвоила конфискованные у буржуазии ценности. Сейчас потирает руки, что с моим арестом прекращен учрежденный за ним негласный надзор. Как другие в Политбюро и ЦК, у кого рыльце в пуху, считает себя неприкасаемым, не подвластным законам…»
— Стоять!
Ягода прекратил передвигать ноги, уперся взглядом в стену, дождался, чтобы отворили дверь. Вошел в камеру в ожидании, что Бухарин бросится навстречу, станет расспрашивать, как прошел допрос, но сокамерник оставался ко всему безучастным.
«Переживает за членов семьи, ломает голову над вопросом, как им помочь. Еще немного, и придет к выводу, что мой совет: сдаться на милость победителей — единственно правильный в создавшейся обстановке».
Спустя час Бухарин обернулся.
— Продолжаете настаивать на признании вины?
От нахлынувшей радости Генрих Григорьевич чуть не пустился в пляс.
«Созрел! Сломался от страха за молодую жену и сына. Я был под конем, но после выполнения задания вновь на коне! За проделанную работенку переведут в комфортабельную камеру с окном, выключением на ночь света, улучшат рацион питания, дадут свидание с женой, главное, получу щадящий приговор».
Бухарин ждал ответа.
— Да и еще раз да! — подтвердил Ягода. — Надо отступить, лишь это спасет близких от мучений. Наши жизни ничто по сравнению с благополучием жен и детей. Не имеем права подставлять их под секиру. — Приблизился к Бухарину, задышал ему в лицо. — Мы в капкане, который ставят на крупных хищников, приходится признать поражение. Станем мудрее, дальновидней и вытащим жен с детьми из трясины, в которую они попали по нашей вине, спасем от тюрем, лагерей и, быть может, от гибели…
Бухарин резко поднялся, бросился к двери, забарабанил в нее.
— Требую встречи с прокурором!
«Кормушка» открылась.
— Доложу, ждите ответа.
Бухарин вернулся к Ягоде.
— В средние века, во время святой инквизиции, ведьм, колдунов отправляли на костер, признание вины считали царицей доказательства. Сталин вернул мрачное прошлое, вскоре и у нас станут сжигать неугодных, рубить им головы. Современный Нерон сказал на Политбюро, что настоящий враг не тот, кто вредит, а тот, кто посмел сомневаться в верности политики партии, ее лидера, подобных следует без проволочек ликвидировать. Коба инициатор принятия беспрецедентного постановления о проведении в мирное время террора, скоро число погибших достигнет астрономической цифры. Нет надежды на честность правосудия, из судов устраивают судилища.
Николай Иванович вновь продемонстрировал отличную память, перечислил многих заслуженных революционеров, старых большевиков, которых репрессировали, кто сгинул после ареста, последними в этом ряду назвал Зиновьева и Каменева
[27].
— Но оба признались в приверженности к фашизму, — напомнил Ягода и получил ответ:
— Их вынудил к признанию кровавый грузин, точнее, осетин, нужные показания выбили силой, посулами сохранить жизнь, но подло обманули.
Беседу прервал грохот распахнувшейся двери, Бухарина увели. Ягода стал ломать голову: как следователи воспримут перемену поведения прежде непреклонного, умело отстаивающего свою позицию, разбивающего в пух и прах все предъявленные обвинения? Какие ожидать привилегии за выполнение работы?
Николай Иванович вернулся заметно постаревшим. Как подкошенный упал на койку.
«Уснул, — удивился Ягода. — На его месте после получения очередной на допросе встряски я бы не сомкнул глаз. Не буду торопить события, лезть с расспросами, сам все расскажет».
Прошло довольно много времени, пока Бухарин поднял с подушки голову.
— Поймут ли, простят ли потомки мое вынужденное отступление? Пришлось, как ни было горько, оклеветать себя, признать инкриминируемое вплоть до проведения терактов, планирования уничтожения великого кормчего, тесной связи с Троцким, желания открыть милитаристам наши границы на Западе и Востоке, возродить в стране капитализм. Вышинский обрадовался признанию, угостил чаем с лимоном, чей вкус и запах забыл. Спросил, что теперь ожидает моих дорогих? Получил заверение, что жену с сыном отправят на периферию, обеспечат крышей над головой. — Помолчал, словно собирался с мыслями или устал. — Впервые унизился, испытал стыд за вынужденную ложь, проявление слабости…
