За год до ареста Ягода напомнил подчиненным о закрытом письме ЦК партии по поводу убийства Кирова, приказал покончить раз и навсегда с оппортунистическим благодушием, так как чем безнадежней положение врагов, тем охотнее они хватаются за крайние средства в борьбе с советской властью.
Как показала проверка, некоторые руководящие работники органов НКВД не извлекли для себя всех уроков убийства тов. Кирова, не положили в основу работы мои указания, не обеспечили требование по охране государственной безопасности. Некоторые руководители органов НКВД привыкли только командовать, не способны сами практически работать, не учат подчиненных им работников. Эти вельможи не годны для работы на боевом посту.
Потребовал улучшить условия труда оперативного состава, не получающих горячей или холодной пищи, даже стакана чаю.
Комнаты для ведения следствия грязные, отсутствуют элементарные удобства — чистые умывальники, полотенца, мыло, нет настольных ламп. В самом здании НКВД, благодаря неумелому внутреннему распорядку, начальники отделений, их помощники, несмотря на перегруженность, вынуждены нерационально тратить рабочее время на получение стакана чаю, бутерброда и т. д.
Забота о подчиненных умилила Вышинского, он стал по-новому относиться к подследственному.
11
Звонок из Кремля заставил прокурора покрыться холодным потом: секретарь Сталина потребовал не отходить от аппарата. У Вышинского сдавило дыхание, рука с трубкой дрогнула.
«Виделись два дня назад. Зачем вновь понадобился? Неужели ждет нагоняй, снятие с поста, перевод с большим понижением на периферию, наконец, самое страшное — переселение в одну из тюрем?»
Холодный пот сменился горячим — лоб запылал.
Прошла минута, другая, показавшиеся Андрею Януаровичу целой вечностью. Наконец в мембране послышался знакомый хрипловатый голос заядлого курильщика.
— Хочу поздравить с успешным окончанием изрядно затянувшегося следствия.
О конце наиболее важного на сегодняшний день следствия говорить было еще рано, но Вышинский не раскрыл рта, прекрасно зная, что вождя нельзя перебивать, тем более поправлять.
— Хватит переливать из пустого в порожнее. Настало время передать арестованных в самый справедливый советский суд. Не будем толочь воду в ступе, обвинения доказаны. Все преступники признали неоспоримые обвинения в контрреволюционной деятельности и прочих преступлениях. Готовы начать процесс?
— Так точно! — ответил Вышинский. — Можно хоть завтра.
— Завтра будет еще рано, Януарыч. — Обращение вождя лишь по отчеству для прокурора стало дороже нового ордена. — Даем два дня, точнее, двое суток, на завершение следствия, составление обвинительного заключения, передачу его в Военную коллегию Верховного суда Союза. Процесс над лидерами Антисоветского правотроцкистского блока и примкнувших к ним начнется 2 марта.
Вышинский понимал, что спешка с открытием суда обусловлена желанием советского Бонапарта (впрочем, французский император выглядел гномом по сравнению с отцом всех народов СССР) укрепить личную власть, авторитет, крепче держать все и всех под неусыпным контролем, продемонстрировать сомневающимся в его праве карать за неповиновение.
— Все понятно? — Сталин не стал ждать ответа, положил трубку, прекрасно зная, что может сказать послушный во всем Генеральный прокурор.
12
Из поступивших и требующих принятия решения документов Сталин вначале ознакомился с письмом наркома внутренних дел Ежова.
Направляем показания гр. Ягоды, полученные в результате продолжительных допросов, предъявления целого ряда улик и очных ставок с другими арестованными. Гр. Ягода до сего времени не давал развернутых показаний о своей антисоветской и предательской деятельности, отрицал свои связи с немцами, скрывал участие в подготовке террористических актов над членами правительства, о чем показывают все близкие к Ягоде участники — Паукер, Волович, Гай
[33] и др.
Следует отметить, что на допросах Ягода был вынужден признать свою изменническую связь с немцами, подготовку терактов некоторыми участниками заговора.
К письму была приложена копия последних показаний Ягоды.
В продолжение долгих допросов я тщетно пытался скрыть свою преступную деятельность против советской власти и партии. Надеялся, что мой опыт работы в ЧК дает возможность скрыть от следствия мою предательскую работу либо увести дело к уголовным и должностным преступлениям. Я надеялся, что сообщники, ввиду тех же причин, не выдадут ни себя, ни тем более меня. Но все планы рухнули и поэтому решил сдаться. Мне придется впервые в жизни сказать правду о себе.
Всю жизнь ходил в маске, выдавал себя за непримиримого большевика. На самом деле большевиком в действительном понимании никогда не был.
Мелкобуржуазное происхождение, отсутствие теоретической подготовки с начала организации советской власти создало у меня неверие в окончательную победу дела партии.
Взбираясь по иерархической лестнице, в 1923 г. дошел до зампреда ОГПУ, с этого момента начал влиять на политику партии, видоизменять ее.
Это было после смерти Дзержинского, в период открытой борьбы троцкистов с партией. Я не разделял взглядов и программы троцкистов, но внимательно приглядывался к ходу борьбы, решил, что пристану к той стороне, которая победит.
Сталин отложил прочитанное на край стола.
«Хитрит, шельмец, врет, что разоружился. Был к врагам преступно добреньким, заядлых троцкистов отправлял не на эшафот, а на поселение, прощал непростительное, на предательства смотрел сквозь пальцы. Окружил себя подхалимами, не довел до конца, провалил много важнейших операций. Двурушничал. Сейчас занялся самобичеванием, чтобы разжалобить. Давно следовало омолодить органы и начать с головы, которая, как у рыб, тухнет первой. Засиделся в своем кресле — вредно долго держать на важнейшем посту».
Подчеркнул ногтем фразу: «Всю жизнь ходил в маске», вспомнил, что в романе Дюма-отца на близнеца короля надели железную маску, запрятали в каземат.
«Крутит хвостом, затягивает следствие. Тычит в нос свое мелкобуржуазное происхождение, дескать, не из бывших, а обычный мещанин, каких миллион».
Под бывшими подразумевал дворян, чиновников, служителей культа, жандармов — подобных в одном Ленинграде в 1934 г. подвергли репрессиям одиннадцать тысяч, по стране цифра перевалила за четыре миллиона, пришлось в срочном порядке строить новые лагеря.
Среди доставленных документов был давнишний приказ за подписью Ягоды.
