Истерика закончилась так же быстро, как и началась, но Никита не в силах был остановиться. Тем более, что Слава потянулась к нему и ответила на поцелуй. Дерзкий язычок умело ласкал его, а маленькие ногтики до боли впились в плечи.
Шелест листьев, и девушка отпрянула от тренера.
— Слава! Слава, ты в порядке? — из-за деревьев появился Женя, несущийся на всех парах. Через какое-то время оттуда же появились остальные ребята.
— Да, все хорошо, — тихо проговорила девушка.
— Что случилось? — спросил обеспокоенно Семакин, притягивая к себе девушку.
— Извини, — одновременно произнес Никита.
— За что это? — подозрительно покосился на тренера Женя.
— За пощечину, — быстро ответила Слава, и сразу же добавила, — на мне был паук, я испугалась. Началась истерика, и Никита привел меня в чувство.
— А да, — широко улыбнулся Женя, обнимая озябшую девушку. — Помню, помню, как ты боишься членистоногих.
Слава со злостью вырвалась из объятий и, треснув утешителя по плечу, процедила.
— Идиот!
А затем развернулась, подхватила брошенные в спешке и истерике вещи, и направилась прочь, рассекая прибывающую толпу. Народ понял, что все нормально и тоже потянулся обратно к лагерю. Семакин кинулся вслед обиженной девушке, а Никита некоторое время просто стоял и пытался забыть солоноватый привкус мягких девичьих губ.
16
Ярослава
Меня трясло. И не только потому, что сентябрьский ветерок обдувал все еще влажное тело. И не только потому, что я все еще не могла отделаться от ощущения мерзких лапок огромного паука, прошествовавшего по моему плечу. И не только потому, что Женя сразу вспомнил про мою арахноофобию вместо того, чтоб просто обнять, как это сделал Никита.
Но вот меня точно не трясло от застывшего ощущения поцелуя на губах. И совсем не от воспоминания как уютно и безопасно в объятьях тренера. И вовсе не от осознания того, что я сама потянулась к нему и отвечала на его поцелуй — голодный, жадный, страстный, напористый и бескомпромиссный.
Черт, да кого я обманываю? Если б я не услышала шелест листьев, и не пришло осознание, что к нам бежит, как минимум, Женя, а, возможно, и все, кто приехал, я б начала стонать от нахлынувших чувств и от предвкушения. И от возбуждения. И от ощущения, что Никита тоже возбудился всего лишь от поцелуя.
К нашему лагерю я добралась быстрее всех, кто был на берегу, сбежавшись на мой крик. Хотелось переодеться в сухую одежду и тихо расплакаться. А еще лучше ощутить крепкие, успокаивающие объятья. И почему Женя не может понять, чего мне хочется?
— Ей, ты куда так летишь? Что там случилось? — спросила Аня.
Я даже не затормозила, а шла к четко намеченной цели — к палатке, которая была выделена для меня с Витой и Стасом.
— Я с тобой разговариваю! — Аня ухватила меня за локоть, останавливая.
Я посмотрела сначала на ее кисть, держащую меня за руку, потом на нее саму. Взглядом, которым я одарила девушку, можно было убить. Судя по всему, это подействовало, потому что Аня отпустила мою руку и даже отступила от меня на шаг.
— Ну, что молчишь?
— Еще раз будешь лезть ко мне, ударю, — зло процедила я.
— Сильно много о себе возомнила? — Аня сложила руки под грудью, выгодно ее очерчивая и приподнимая.
— Не нарывайся, — я уже шипела похлеще змеи.
— А то что? — за снисхождение в голосе мне хотелось выцарапать зеленые глаза.
— Девочки, брейк, — широко улыбаясь, Женя встал между нами, а затем отпрянул от меня. — Эй, Слава, полегче, не смотри на меня так. Я не заслужил!
Хотелось сказать, что он заслужил, что он дурак, раз не видит очевидного. Но тут Семакин укутал меня в полотенце и примирительно шепнул:
— Пошли, Малая, подальше от людей, пока ты еще никого не убила в состоянии аффекта.
И утащил меня в направлении палаток. Еще раз обтер меня полотенцем. К нам подоспела Вита. Подруга протянула сухие вещи, предусмотрительно найденные в моей сумке и, оттеснив Семакина, скрыла меня от посторонних глаз покрывалом и приказала быстро переодеваться.
— А теперь рассказывай! — потребовала Вита, утащив мня в палатку.
И я выложила подруге все, как на духу. Во время моего рассказа к нам пытался присоединиться Стас, но подруга рявкнула на него, чтоб не мешал, и вновь принялась меня слушать.
— Тебе ведь нравится тренер? — поинтересовалась Вита.
— У него есть девушка, — уклончиво ответила я.
— Ну и что? Не факт, что у них все гладко, и они не разойдутся завтра же.
— Но я не буду той причиной, по которой они разойдутся.
— Опять ты о своем!
— Да! Я не разлучница! — воскликнула я.
— Да никто и не говорит, что нужно ею становиться. Просто, может быть, стоит всего лишь показать Никите, что он тебе нравится? — мягко предложила подруга.
— Еще чего! — фыркнула я и вышла из палатки.
— Кто бы сомневался.
— Я все слышала! — крикнула я, повернувшись к выбирающейся из палатки Вите, а потом с разгона впечаталась в широкую мужскую грудь.
— А я и не пыталась говорить тихо, — проходя мимо, уверила подруга и быстрым шагом направилась к своему парню.
Но, если честно, на Виту я особого внимания не обратила, замерев в неожиданных крепких мужских объятьях. Кажется, я что-то говорила о том, что здесь мысли материализуются? Начинаю верить в эту теорию.
— Извини, — тихо сказал Никита, но так и не выпуская меня и объятий.
Он уже успел высушиться и переодеться. Это хорошо, потому как не уверена, что смогла бы четко мыслить, касаясь этих будоражащих воображение мышц.
— Ничего страшного, — прошептала в ответ, правда не сразу. Все-равно туговато мыслю сегодня. — Спасибо, что привел в чувство. Я… Я боюсь пауков.
— Я заметил, — хмыкнул мужчина и сразу же добавил: — Я высоту не люблю.
— Боишься?
— Боялся, когда был маленьким.
— А сейчас? — я заглянула в карие глаза.
— И сейчас. Но меньше.
— И как удалось?
— Расскажу как-нибудь в другой раз, — хитро прищурился Никита, и у меня дух перехватило — какой он сногсшибательно-красивый.
Я просто кивнула, не в силах вымолвить и слова.
— О, я вообще-то пришел позвать вас с Витой к столу. Шашлыки готовы.
Отступила на шаг, освобождаясь из таких уютных объятий.
— Да, пошли.
До ребят было рукой подать, когда я произнесла:
— Спасибо. Ну, что в чувство привел.
