Слегка пожав плечами, она шепотом продолжает:
– А я думаю, что собираюсь сделать это снова.
Сердце колотится так сильно, что я еле умудряюсь выдавить:
– Хорошо.
Когда она снова наклоняется, я со стоном высвобождаю руки и, отчаянно желая почувствовать ее вкус, тянусь к ней и встречаю ее на полпути, обхватывая ее лицо. Это словно взрыв – ощущение нашего соприкосновения в этом месте. Я, как голодный, жадно вбираю в себя каждый поцелуй, и все тело наливается ее сладостью, похотью и несдержанностью. Хочу поглотить Лолу целиком, но эти первые несколько поцелуев удивительно нежные. Ни к чему не ведущие: поцелуи ради поцелуев. Потому что все сумасшедшее возбуждение спряталось в наших мышцах – в моих напряженных мышцах бедер под ней и в моих руках, еле касающихся ее лица, в ее смявших мою футболку кулаках и подрагивающих ногах. Это словно секс – как она целует меня, скользя своим языком по моему, но при этом медленнее и бесконечно более невинно.
– Не могу поверить, что ты это делаешь, – бормочу я в ее рот. – Я так давно этого хотел.
Мои слова заставляют ее напрячься, и она отстраняется, медленно моргая:
– Теперь все испортится?
Я осторожно убираю руки от ее лица и опускаю их по обе стороны от своих бедер:
– Все может только улучшиться. Ну а мы можем делать все, что ты захочешь»
Я тянусь к ней, чтобы поцеловать ее снова, и повторяю: «Все, что захочешь. Мы можем включить фильм и отдохнуть. Можем остаться здесь и целоваться. Или просто еще поиграть в карты.
Тиканье часов в холле раздалось не меньше сотни раз, прежде чем Лола заговорила:
– Я не хочу оставаться здесь и играть в карты.
Мне стало нечем дышать.
– Хорошо, – соглашаюсь я.
– Или смотреть фильм.
Я киваю, давясь собственным дыханием:
– Все что захочешь, лапочка.
– И мне будет мало только поцелуев. – Она поднимается и тянет меня за собой. Мы стоим так близко, что мое дыхание играет с ее волосами, когда она смотрит на меня с широко раскрытыми глазами.
Лола рукой скользит по внешней стороне моей ладони и, переплетя наши пальцы, разворачивается и ведет нас по коридору.
Глава 9
Лола
В комнате Оливера я была всего раз, когда он что-то чинил в гараже и попросил меня принести его телефон. Но тогда у меня особо не было времени осмотреться, как все устроено в его секретном месте. И еще казалось неуместным находиться в его неприкосновенном пространстве: схватив телефон, я быстро ушла. Я тогда не позволяла себе проанализировать свои чувства, ведь мы были просто друзьями. И находиться в его комнате, где он бывает голым или спит, не имело слишком большого значения. Просто ощущалось подчеркнуто личной территорией, куда обычно те Лола + Оливер не заходили.
Но сейчас после идеальных поцелуев, после ощущения его твердости под собой и понимания, для чего мы пришли сюда, мое сердцебиение начало отдаваться в ушах.
Это происходит на самом деле. Я не сплю.
Оливер держит меня за руку, и воспоминание о его губах вызывает покалывание на моих. Его кровать в полуметре от места, где мы стоим. Она напротив двери, рядом с окном, откуда видно океан. Окно открыто, и ароматы соленого океанского воздуха смешиваются с чистым сосновым запахом постельного белья.
Я снова веду его за собой, дрожащей рукой стягиваю покрывало и осторожно откидываю его в сторону. Хлопок его простыней холодит мою спину и делает кожу еще более чувствительной. Оливер наблюдает, как я ложусь, и ждет всего мгновение, после чего медленно крадется и останавливается у меня между ног. Выражение его лица полно удивления, когда он смотрит на меня, и это наполняет меня головокружительным всплеском энергии. Он жаждет происходящего так же сильно, как и я. Знаю это, потому что он сам мне сказал, но вплоть до этого вечера я до конца не верила.
От тепла моего тела и бешеного возбуждения прохлада простыней исчезла в считаные секунды. Я чувствую, как вниз по шее и груди течет тонкая струйка пота. Соски ощущаются набухшими и гиперчувствительными, а жар его кожи, когда я потираюсь о него, вызывает у меня легкий вздох.
– Лола, – мое имя нетерпеливым шепотом срывается с его губ, и, протянув руку, я снимаю его очки. Он забирает их у меня и с такой осторожностью кладет на тумбочку, что от его продуманных движений кажется, будто он под водой.
– Так лучше, – когда он поворачивается ко мне, говорю я.
Пока мои глаза привыкают к темноте комнаты, я провожу кончиками пальцев по его лицу, по резкой линии челюсти. Он – сочетание острых углов и плавных линий. На щеках гладко, а на подбородке колюче. Приподнявшись навстречу, я прижимаюсь своей обнаженной грудью к его, и Оливер, издав прерывистый стон, скользит рукой по моему боку, бедру и колену и закидывает мою ногу себе на бедро. Скрытый джинсовой тканью, его твердый член прижимается ко мне, и я чувствую его очертания, когда мы то приближаемся друг к другу, то отодвигаемся, покачиваясь вперед-назад.
– Ты уверена? – шепотом спрашивает он.
– Уверена.
На панно изображены двое, соединенные пламенем.
От жгучей необходимости выпустить на волю дикого зверя из своей груди мои вдохи становятся резкими и прерывистыми. За исключением трусиков я полностью обнажена и наслаждаюсь царапаньем джинсовой ткани по мягкой коже моих бедер, но я хочу чувствовать его без них. Хочу ощущать тепло кожи и щекотание его волосков. Пока его рот спускается по моей шее к ключицам и набухшей груди, я веду пальцами между нашими телами, расстегиваю его джинсы и, насколько могу, стаскиваю их. Рокочущий стон в его груди сначала ощущается, а уже потом становится слышен. Он подается бедрами вперед, заставляя меня резко охнуть, когда прижимается теперь уже в одних только боксерах прямо к моему клитору.
Оливер наклоняется, чтобы провести губами и зубами по моей шее обжигающую дорожку:
– Охренеть можно, Лола…
Он перебивает сам себя, когда его рот встречается с моим, уже приоткрытым и ищущим его, и в ту же секунду, когда я пробую вкус его губ, я понимаю: нам мало этого неторопливого изучения друг друга. Его губы мягкие и сильные, и они скользят по моим так нетерпеливо, так небрежно и хаотично – с укусами и нарастающим голодом.
Это желание, подстрекаемое адреналином, бьет меня, словно хлыстом. Я хватаю его за затылок, поторапливая целовать меня жестче и наконец коснуться меня. Звук, что я издаю, когда он проводит большим пальцем по моему соску, – эхо почти одной сплошной боли. Она стягивает нервы в тугой узел и сталкивает в пламя. А он делает так снова и снова, плотно прижимая и вырисовывая маленькие круги. Мое сердце стремительно бьется у него под рукой, когда он крепко удерживает меня для своего рта и наклоняется ради влажного посасывания… и острых укусов… пока его бедра продолжают прижиматься к моему клитору. А я, царапая, хватаюсь за его плечи, желая, чтобы он вжал меня в матрас, раздвинул мне ноги и толкнулся внутрь.
