Я провожу пальцами вниз по его животу, ощущая одновременно безумную жажду и страх.
– Да. Дотронься до меня, – просит он в мой приоткрытый рот.
Я ныряю ему в белье и ахаю от жара. Его член нетерпеливо пульсирует в моей руке и по ощущениям в точности такой, как я себе и представляла: шелковистая кожа вокруг раскаленного железа. Лицо Оливера преображается от облегчения, когда я поглаживаю его, мягко тяну крайнюю плоть вверх-вниз и захожу ею на головку, а он начинает двигаться вперед-назад в моей руке, жадными губами ища мои.
Последние восемь месяцев были медленной и мучительной прелюдией, а лихорадочный жар под моей кожей, делающий меня нетерпеливой, заставляет освободиться из его объятий, но только чтобы спустить вниз его боксеры, и он вместе с джинсами отпихивает их подальше.
Оливер не в состоянии оставаться недвижимым надо мной, его щетина царапает мне соски, когда он поцелуями гуляет по моим ребрам, по руке, по подмышкам, покусывая бицепс, и продолжает двигаться в моей ладони.
Я чувствую его руку между нами, когда он стягивает вниз мое нижнее белье, чтобы я высвободила одну ногу, и вот наконец его пальцы там, скользят по мне и ныряют внутрь, и это ощущается, будто меня вот-вот унесет за пределы Солнечной системы, и все внутри меня есть огонь и свет. Я извиваюсь под ним, желая его, потому что я уже близко. Мне хочется знать, как он чувствует меня и как ощущает себя сам, когда меня трогает, поэтому я тоже уже там, одним пальцем скользя вокруг его. А он смеется сквозь поцелуи и говорит мне, насколько это потрясающе. Как ему удается найти слова, когда я совершенно потеряла дар речи?! Его большой палец снова и снова потирает мой клитор, и я ощущаю такое отчаяние, что резко приподнимаю бедра, чтобы впустить поглубже его бесконечно длинные пальцы. Его член касается наших рук, и наконец он приподнимается, убирает в сторону наши руки… Он уже почти там, так близко, и когда у нас обоих перехватывает дыхание, он одновременно с этим толкается вперед и скользит в меня.
– О господи! – произносит он и – Лола. О-о, черт. О-о, твою мать.
И это превращается в безумие.
Он двигается.
Нет, не просто двигается.
а по-настоящему трахает меня, и это наконец-то Оливер! Он внутри меня. Он погружается так глубоко и стонет мне в шею.
Оливер упирается коленями в матрас и наклоняется. В темноте вокруг нас нет ничего, кроме звуков: изголовье кровати грохочет о стену, пружины кровати протестующе скрипят. А он рычит мне на ухо, потому что это наконец произошло – трахать меня быстро и несдержанно. Его пальцы скользят мне по подбородку, а следом и его язык, слизывая мой вкус с кожи.
Мы смеемся сквозь поцелуи, потому что это ощущается хорошо – настолько хорошо. И мои руки побывали всюду: на его груди, бедрах и на основании его члена. Где-то в глубине души я знала, что будет именно так, – была уверена. И где-то в ее закоулках, когда я позволяла себе представить себя в такой близости с кем-то, это всегда было про него. У этой фантазии были темные волосы, щекочущие мою шею, длинные пальцы, обхватившие мое бедро, в его улыбке были опыт и искушенность, когда я начинала кончать…
– О боже…
Мои слова оборвало удовольствие. В венах вместо жидкости уже пар, обжигающий и невесомый, а я чувствую, что уплываю, впиваясь в него пальцами и ногтями, неразборчиво умоляя его продолжать делать то, что он делает, потому что это хорошо – так хорошо, пожалуйста, – и я так громко кричу под ним, что мой вопль эхом раздается по комнате.
Каждую часть тела наполняет удовлетворение, пока я, растаявшая и безмолвная, не сгораю, растворяясь в эйфории.
Его ритм просто бешеный сквозь мой оргазм, но как только я замолкаю, захлебываясь воздухом, он резко подается назад и выходит так грубо, что я тут же ощущаю пустоту.
– Блин. – Он задыхается, садится на пятки, склоняет голову к тяжело вздымающейся груди и потирает рукой лицо. Наклонившись ниже, делает несколько рваных вдохов.
Паника и блаженство в моей крови дают такую странную смесь, что я едва нахожу слова, чтобы спросить:
– Что случилось?
Подрагивающей ладонью он обхватывает мое бедро:
– Я не надел презерватив. И чуть не кончил.
Мое сердце стремительно колотится, кожа влажная от пота, а я сама еще не оправилась от только что произошедшего. Мы только что занимались сексом.
Едва упав на его кровать, спустя считаные минуты мы трахались, как самые настоящие дикари.
Я инстинктивно хватаю его за предплечье, пока он поглаживает меня вверх и вниз по раскрытым бедрам.
– А ты кончила? – шепчет он.
Я до сих пор не могу найти слов, поэтому киваю, еле выдавив:
– Да. Боже.
На самом деле я думала, что потеряла сознание.
Его горячая рука скользит по моему бедру, животу и накрывает мою грудь.
– Не могу поверить, – он тяжело сглатывает и закрывает глаза, – что мы…
Привыкнув к темноте, я теперь лучше вижу его тело. Одно дело – разглядывать его в нижнем белье при ярком полуденном свете в своей гостиной, но это ничто по сравнению с его очертаниями в полумраке, когда он стоит на коленях между моих раздвинутых ног.
Я рассматриваю его широкий торс, рельефный пресс и резкий изгиб его бедер, ведущий к влажному и тяжелому члену.
Его большой палец с нажимом кружит вокруг моего соска.
– Думал, что это будет сплошное неторопливое смакование, когда мы… Если бы это сделали.
Все мои связные мысли мошками разлетелись в разные стороны:
– Сейчас я ощущаю себя слишком сумасшедшей для неторопливого смакования.
– Я тоже, – смеется он. – Еще как.
Хочу его туда, где он был двадцать секунд назад, накрыв меня своим тяжелым вспотевшим телом и двигаясь, подкручивая бедрами, у меня между ног. Я сажусь, хватаю его за затылок и, целуя припухшие влажные губы, спрашиваю:
– У тебя есть презервативы?
– Да. – Его пальцы скользят у меня между ног, а рот движется в глубоких и жадных поцелуях.
Я опускаю руку вниз, обхватываю его и наслаждаюсь влажным скольжением вверх и вниз по нему, когда Оливер стонет мне в рот, почти всхлипывая. Свободную руку он кладет поверх моей, но не направляя, а просто, чтобы почувствовать мои пальцы на себе, как и я чуть раньше. После нескольких неспешных поглаживаний он начинает двигаться в моей руке, целуя все более жадно и наклонившись так низко, что едва не скользит в меня снова.
– Быстрее, – шепчу я, и он закрывает мне рот своими губами.
– Стой, погоди. – Он мягко убирает мою руку. – Не спеши. Это не… Я хочу притормозить и все прочувствовать. – Его поцелуи превращаются в легчайшие прикосновения:
