Поппи проглотила готовые сорваться с языка слова огорчения, когда бабушка позвонила вечером с уже поднадоевшим оправданием. Её «ещё одна ночь» затянулась уже на целую неделю с лишним.
– Береги себя, дорогая, – сказала бабушка на прощанье. – Всегда будь осторожна и добра. Ты же следуешь моим правилам? Ни одно не забыла? – И она перечислила их: – Не стирать и не оставлять бельё сушиться после шести вечера, прятать весь сахар в доме, закрывать окна и, самое важное…
Они договорили хором:
– Никогда, ни при каких обстоятельствах не протирать подоконники.
Понедельник наступил неожиданно, и лишь тогда Поппи поняла, как на самом деле её пугала новая школа.
«Новая школа, – думала она. – Новые запахи, новые учителя, новые люди, новая обувь, новая форма, новые компании, новые книги».
Тем туманным утром Далия подвезла Поппи к школьным воротам. Она остановилась не за углом или где-нибудь в сторонке. А прямо перед школьными воротами. Глотнув свой зелёный смузи, она бросила короткое напутствие:
– Кажется, школьная администрация в той стороне.
И умчалась прочь.
Стиснув пальцами лямки рюкзака, Поппи направилась через кишащий людьми двор к административному зданию.
«Дети могут быть такими жестокими», – подумала она, когда теннисный мяч отскочил от баскетбольного кольца и ударил её в пятку. Группа потных мальчишек бросилась за мячом, и началась куча-мала. Эта школа не так уж сильно отличалась от прошлой. Мальчики всё так же дрались, а девочки всё так же кучковались рядом с уборными, жуя жвачку, но ко всему этому она давно привыкла. Осталось только выяснить, на что было больше шансов: кулак в лицо или предложение поделиться чипсами.
Один из самых безучастных людей, которых Поппи приходилось встречать, привёл её в класс. Деннис, пухлый потный коротышка с раздувающимися ноздрями, работал в школьной администрации вместе с Бет, обожающей обклеивать кабинет бумажками для заметок.
– Мистер Хорн, – позвал Деннис мужчину, который, как предположила Поппи, был её учителем. – Новенькая.
У Поппи возникло стойкое подозрение, что стоящий за ней Деннис указывает на неё пальцем.
Мистер Хорн был улыбчив и молод и носил очки в роговой оправе и забавный галстук с флагами стран мира.
– Прикольный галстук, Хорни! – крикнул кто-то с последних рядов.
– Новый день, день галстук! – пропел в ответ мистер Хорн.
Достав из кармана шоколадную вафлю, призванную помочь ему выдержать такой долгий путь, Деннис побрёл назад в офис.
– Ты Поппи, – сказал мистер Хорн и, взяв у неё рюкзак, проводил за свободную парту.
– Да, – прокряхтела она.
Хорошо, что он сам назвал её по имени. Вряд ли бы ей хватило смелости представиться.
– Поппи, добро пожаловать в школу на Северной Загадочной улице! Уверен, мы покажемся тебе менее…
Он обвёл взглядом шумный класс и отвлёкся на девочку с хвостиком на затылке, которая пыталась засунуть в рот «Посмертные записки Пиквикского клуба». Поппи тотчас узнала эти волосы цвета горчицы. Именно эта девочка воровала сладости в кондитерской Бонхильды Бонхоффер.
– Реджина Покс, немедленно вынь изо рта книгу!
– Но, сэр, она сказала, что мне слабо!
– Кто тебе это сказал? – спросил мистер Хорн.
– Она, сэр! – заныла Реджина, указав на Поппи. – Новенькая!
Поппи открыла рот, прекрасно понимая, что ей не хватит духа сказать что-то в своё оправдание.
– Новенькую зовут Поппи, и я нахожу твоё заявление, Реджина, крайне неправдоподобным, – отрезал мистер Хорн, и щеки Поппи потеплели.
Реджина, очевидно, была недалекого ума, потому что она отчаянно заморгала и, проигнорировав слова учителя, продолжила настаивать на своём:
– Но сэр, когда кто-то берёт тебя на слабо, ты просто обязан это сделать.
– Нонсенс. В жизни не слышал более безосновательного и бессмысленного аргумента.
– Нельзя обзываться, сэр! – возмутилась другая девочка.
– Как я её обозвал?
– Нон-чего-то-там, сэр, – ответила девочка. – А как вы поступите, если кто-то скажет, что вам слабо? Вы не захотите доказать ему, что он ошибается? Просто струхнёте?
– Так, – сказал мистер Хорн. Жестом попросив Поппи сесть за парту, он поднялся на возвышение, где стоял его стол. – Раз уж мы об этом заговорили, давайте и начнем с этого наш урок. Словосочетание «брать на слабо» переводится на английский глаголом «dare». Кто знает, откуда это слово взялось?
«Из немецкого», – про себя ответила Поппи. Ей очень нравилось находить затаившиеся в этимологии английских слов немецкие корни. Должно быть, она незаметно для себя пошевелила губами, потому что мистер Хорн спросил:
– Поппи?
Её сердце привычно забухало, словно она повисла вниз головой с края обрыва. Она почувствовала, как за её спиной Реджина Покс и другая девочка скрестили на груди руки.
– Из не-кхм-мецкого, – кашлянула она, прочищая горло.
– Что-что?
– Из немецкого, – прошептала она не громче паука.
– Верно! Из немецкого. Этот глагол происходит от староанглийского слова «durran», которое пришло из немецкого, но оно имеет индоевропейские корни, судя по схожести произношения этого же слова на греческом и санскрите.
Поппи нравился мистер Хорн. Его переполняли энергия и желание поделиться своими лингвистическими знаниями со скучающими учениками.
– Первое значение глагола «dare» – это «осмеливаться». Пробовать новое. Поворачиваться лицом к собственным страхам. А не бездумно что-то делать. Так что, Реджина, когда кто-то предлагает тебе на слабо проглотить сокращённую версию романа «Посмертные записки Пиквикского клуба» – это никакая не смелость, а чистой воды глупость.
– Почему вы не сказали, что она сокращенная?! – воскликнула другая девочка с хвостиком и выхватила книгу из рук Реджины.
Мистер Хорн вздохнул.
– Чем не повод для ещё одного урока этимологии в нашей замечательной школе у Загадочного леса.
Поппи знала, что пользоваться мобильными телефонами в школе запрещено, но во время обеда ей отчаянно захотелось поговорить с бабушкой. Поэтому она подумала попросить у Денниса разрешения позвонить из офиса.
