Что произошло? Она откуда-то знала, что это было связано с проникшим прошлой ночью в её комнату существом и синим порошком. Неужели её глаза тоже посереют?
– Ну всё! – рявкнул Деннис на кого-то. – Хватит глазеть, возвращайся в класс!
Поппи осталась лежать. В голове крутились обрывочные мысли: «Бабушка… крыса… огонь… голова болит… колени тоже». Они разбегались, и она никак не могла ни за одну ухватиться. В горле першило, а во рту было неприятно липко из-за высохшей слюны.
– Ты меня игнорируешь? – с нажимом продолжил Деннис. – Никто не смеет меня игнорировать – я административный педагогический помощник, мистер Толл!
– Деннис! – воскликнул кто-то, и Поппи узнала голос школьной медсестры. – Говори тише! Этой юной леди нужен отдых. Она сильно стукнулась головой, не говоря уже обо всём остальном.
«Обо всём остальном? Что ещё случилось?»
Поппи повернула голову и успела заметить, как медсестра ей подмигнула, пока Деннис неохотно побрёл к выходу. Затем медсестра улыбнулась кому-то, сидящему у изножья койки, и тоже выскользнула за дверь. Поппи, пересилив боль, подняла голову.
Эразмус сидел, вытянув руки вдоль туловища, и внимательно на неё смотрел.
– Ты пришёл! – слабо улыбнулась Поппи.
– Я узнал о том, что случилось, – сухо отозвался Эразмус. И пояснил: – Ты препарировала крысу. Запаниковала. Подожгла крысу. И упала в обморок.
Поппи нахмурилась.
– Я не впадала в панику! И это не я подожгла крысу.
– По словам ненадёжных свидетелей, из твоих глаз забили огненные лучи, которые и подожгли крысу, – сказал Эразмус, щурясь, будто полицейский, на страницы Жюля.
– Чушь. Кто такое сказал? – спросила Поппи, но не стала дожидаться ответа. – У меня в кармане был мамин мел. Мне стало нехорошо…
– Ты запаниковала, – прервал её Эразмус.
– …и затем я достала из кармана кусочек мела и почувствовала что-то ещё. Не просто недомогание. А затем крыса просто взорвалась.
– Просто взяла и взорвалась?
– Как попкорн.
– Попкорн не взрывается, – тихо возразил Эразмус, хотя по нему было видно, что он думает о чём-то другом. – Он расширяется под воздействием температуры.
Эразмус достал из сумки карандаш и сделал в Жюле пометку.
– Добавил попкорн в свой лист покупок? – спросила Поппи и тут же об этом пожалела. Из-за этой попытки пошутить у неё закружилась голова и сжался желудок.
– Нет, – отозвался Эразмус. – Паутина… Мел… Взрыв.
Он поднял на неё глаза.
– Думаю, ты сотворила – за неимением более походящего слова – магию.
Поппи немедленно ему поверила, хотя это было невозможно.
Да, она увидела на своём подоконнике нечто ужасное, и в Пене определённо происходило что-то странное. Но если пролистать «Великие тайны мира», наверняка найдётся немало похожих историй из городков по всей Англии, якобы связанных с ведьмами и гоблинами. Несмотря на головную боль, ей стало смешно от мысли, что кто-то посчитал её волшебницей.
– Ты правда так думаешь?
– Я заглянул в школьную лабораторию. Бунзеновские горелки не работают. Газ перекрыли пару месяцев назад, потому что они не соответствовали стандартам безопасности. Пробковая доска была покрыта антивоспламеняющейся краской. И наконец: крысы сами по себе не загораются.
– Может, причина была в скопившихся в её желудке газах? – предположила Поппи.
«Это моё сотрясение мозга говорит», – подумала она.
Эразмус пытливо на неё посмотрел, как если бы она сказала что-то на удивление умное.
Но затем Поппи добавила:
– Ну, знаешь, как в роликах со взрывающимися китами.
Эразмус насупился и отвёл взгляд, будто ему внезапно стало скучно.
– У тебя нет интернета, – быстро сказала Поппи.
– Во-первых, да, у меня нет выхода в интернет, – холодно ответил Эразмус. – А во‑вторых, киты не взрываются как бомбы, о чём ты так любезно решила упомянуть, их разрывает под давлением скопившихся внутри газов. – Он безжалостно добавил: – С человеческими телами такое тоже бывает. Когда-нибудь с тобой тоже может это случиться, если повезёт.
Поппи была не в настроении спорить.
– Да-да, я всё поняла.
– А теперь, – сказал Эразмус и снова поднёс к Жюлю карандаш, – нам нужно восстановить утраченные тобой заметки. Что ты помнишь из того, о чём мы говорили?
– Погоди… утраченные мной заметки?
– Да, именно так я и сказал.
– Прошу прощения, не напомнишь, как так вышло, что это я потеряла твои заметки? – спросила Поппи, вспыхнув от злости.
Эразмус опустил карандаш и прислонил папку к предплечью.
– Я не имел в виду, что ты в этом виновата. Люди подвержены приступам страха, особенно в присутствии задир. Я это понимаю. Но если бы ты немного поторопилась помочь мне собрать заметки, мы бы не потеряли так много страниц, поэтому я прошу тебя сосредоточиться и вспомнить, о чём мы говорили за прошедшие недели.
– Я думала, это ты у нас с памятью в тысячу терабайт?
– Это будет петабайт, и я не компьютер, – на полном серьёзе возразил Эразмус.
С Поппи было достаточно.
– Забавно, – бросила она, садясь, и соскользнула с койки. – Потому что порой ты ведёшь себя именно так.
И Поппи решительно направилась к двери. В этот момент заглянула мисс Ннамани и жизнерадостно воскликнула:
– Привет!
Поппи в страхе подпрыгнула.
– Прости, Поппи! – засмеялась учительница. – Я пришла проверить, как себя чувствует наш пациент. Но с ней явно всё хорошо.
– Пациент? – переспросила Поппи.
– Она говорит о тебе, – сказал Эразмус.
– А-а, конечно. – Поппи кашлянула. – Я в порядке.
– Смотрю, за тобой приглядывал наш ответственный медбрат, – улыбнулась мисс Ннамани.
– Здесь и медбрат есть? – удивилась Поппи.
– Она говорит обо мне, – сказал Эразмус.
– А… Ну разумеется, – промямлила Поппи. – Медбрат Толл любого доведёт своей заботой до полного выздоровления. Никто не продержится долго в палате, слушая его бесконечные рассуждения о том, сколько миллиграммов и мегабитов лекарств тебе положено.
«Стоп, это прозвучало как-то неправильно, – подумала Поппи. – Может, я и правда сильно ударилась головой?»
– Но медбрат Толл не понимает, что истинная задача медсестёр и медбратьев заключается вовсе не в этом, а в том, чтобы быть добрым и заботиться о других.
Поппи внезапно вспомнила о мисс Ннамани.
