Иван замер в угрожающей позе и лишь опустил руку с четками, сжав их в своей широкой ладони. От его мрачного сильного взора, направленного прямо в ее лицо, старухе стало совсем плохо и она начала шептать обережные молитвы, окружая себя энергетической стеной. Она ограждала себя от разрушительных потоков бьющей энергии, которая исходила из яркого зеленого взора молодого человека.
— Я не могла иначе, — проскрежетала Маруна. — Девка ведь не любит тебя. Я ведь знаю, что ты насильно привязать ее к себе хочешь…
— А то, что дышать мне без нее в тягость, это тебе ведьма не ведомо? — глухо загробным голосом процедил Иван и, положив четки на скамью, начал приближаться к старухе.
— Мне на это все равно… — проскрежетала старуха, пятясь от него в угол.
— Ах, все равно?! — взъярился он, надвигаясь на нее. — Говори где эта поганка?!
— Не знаю я, — отмахнулась от него старуха, отворачиваясь от него.
— Говори, ведьма. Или устрою тебе судный день прямо сейчас!
— Ох, окаянные, навязались на мою голову! — обернулась к нему Маруна, невольно вымолвив. — То одна плачет да просит, то второй угрозами запугивает!
— Я тебя бабка не пугаю! Я твое логово сейчас так разворочу, что навек запомнишь, как со мной связываться! — выпалил Иван гневно. Он тут же развернулся и схватил стоящую рядом лавку. Легко подняв ее, он со злостью швырнул ее в деревянные полки, на которых стояли разные крынки и берестяные банки с травами. Лавка, с бешеной силой ударилась об полки, развалившись на куски, и многочисленные запасы кореньев и снадобий полетели на пол, просыпаясь и выливаясь. Старуха истерично заверещала, бросившись к своим травам, которые она собирала более пяти лет и истерично завопила:
— Что ж ты творишь, паскудник?! Да я тебе сейчас….
Маруна развернулась к Ивану, и вытянула свои сухие руки вперед, скрестив ладони перед собой. В следующий момент, из ладоней старухи вырвался темно-зеленый свет, который она направила прямо в грудь молодого человека. Иван уже надвигался на нее, и лишь на миг остановился. Он не видел свет, но ощутил, что некая сила не дает ему сдвинуться с места, и давит прямо ему в грудь. Но он напряг свою волю и попытался сделать шаг, потом еще один, преодолевая некую силу, удерживающую его. Его взор сильный мощный, давил в глаза старухи испепеляя ее.
Опешив, Маруна увидела, что молодой человек хоть и тяжело, но все же преодолевает ее уничтожающий луч. И ему не просто ничего не делается, а он еще способен противостоять ему. Взор Ивана горел неистовым зеленым огнем, подавляя волю Маруны и не давая ей увеличить силу луча. Молодой человек сделал еще два шага к старухе и его руки потянулись к ее горлу. Маруна поняла, что энергетика мальчишки слишком сильна, и она не может совладать с ним. Да он наверняка не понимал, что обладает сильными энергетическими способностями. И она осознала, что если бы он захотел, то мог бы стать сильным колдуном или ведуном. Гораздо более сильным, нежели она. Ведь теперь неосознанно в своей ярости, Иван раскрыл всю свою потаенную энергию. И теперь не только не потерял сознания от ее убийственного луча, а смог преодолеть его и добраться до нее. Молодой человек схватил одной рукой Маруну за ветхое платье на груди и процедил:
— Ты лучше скажи бабка, где она… я ведь не отступлюсь…
Маруна ощутила, что его испепеляющий взор бьет ее, прямо в сгусток ее энергии, который находился на ее лбу. Старуха ощутила, что задыхается от мощи его взора. Не в силах сопротивляться Маруна опустила руки вниз, убрав поток убивающей энергии, и обессилено прошептала:
— Отпусти… все скажу…
Молодой человек тут же отпустил ее платье, и чуть отодвинулся от нее и угрожающе выдохнул над ней:
— Говори, ведьма…
Чуть отдышавшись и ощутив, что его взгляд стал немного мягче и уже не угнетал ее старуха, сверкая на молодого человека недовольными темно-зелеными глазами, тихо произнесла:
— В столицу подалась она. Мой зятек Михайло отвез ее на своей телеге вчера после полудня, пока ты в лесу ее искал.
— И куда в столице?
— Сказал что на Малую Мещанскую улицу, к Нелидовым.
— Значит, как и хотела, к тетке своей, — вымолвил Иван глухо, отвернувшись от старухи.
Он схватился за виски, словно у него раскалывалась голова, и отошел в сторону. Тяжело бухнувшись на лавку, Иван сгорбил плечи и тяжко вздохнул. Маруна медленно приблизилась к молодому человеку и вдруг заметила, что неподалеку лежат гранатовые четки. Ведунья проворно взяла драгоценную вещицу в руки и провела по ней пальцами, считывая с камней нужные сведения. Уже через миг, удивленно опешив, Маруна поняла, что совершила страшную ошибку. Старуха мрачно нахмурилась и тяжко вздохнула, напряженно размышляя о том, как ей все исправить. В следующий миг ведунья медленно обратила взор на молодого человека, который так и сидел, уперев голову в руки, стоящие на коленях, и застыл словно изваяние. Понимая, что только он мог исправить ситуацию, старуха тихо спросила:
— За ней в столицу поедешь?
— Нет, — произнес Иван глухо, так и не поднимая головы. — Не хочет быть со мной, ну и шут с ней… не поеду я никуда…
— А сам-то без нее сможешь? — осторожно спросила старуха. Молодой человек поднял на нее лицо, и Маруна увидела в его глазах боль.
— Смогу, — выпалил он мрачно.
— Ну, ну, попробуй. Только не жить тебе без нее… тоска съест…
— Жил до того, и без нее проживу. Все равно она всю душу мою истерзала. Не могу больше… ведь знаю что не люб ей… видимо не судьба…
Он встал и медленно направился к выходу.
— Погодь сынок! — окликнула его старуха. — Вот четки то ее возьми с собой, передай ей.
Остановившись, Иван чуть обернул к ведьме лицо.
— Я же сказал, что не поеду за ней, — недовольно буркнул он.
— И все же возьми четки, вдруг передумаешь, — Маруна засеменила к нему и сунула в его широкую ладонь черные камни и, смотря прямо в его лицо, добавила. — Чувствую, что уж больно сильно любишь ты ее. А вдруг у Вас то и сладится все. Материнское то благословление сильно очень, оно может и судьбу Вашу свершит. Я ведь только сейчас поняла, что неверно разгадала то я напутствие матери то ее. Надобно было раскрыть ей тайну то твою, да удержать ее до тебя. Так велела душа матери то ее. А я то разлучила Вас глупая. Так за то и наказана, хвораю я сильно уже второй день. Ты отдай девице то четки эти, чтобы ее мать то покойная не гневалась на меня, да болезнь то от меня отвела…
— Пойду я бабушка, простите, если погорячился, — заметил Иван тихо, беря из старческой руки переливающиеся камни.
Скрипучая телега остановилась у невысокого деревянного забора.
— Дочка приехали. Далее не поеду, там телегу не развернуть, — проскрипел грубый голос Михайло. Катюша, которая чуть прилегла в телеге, встрепенулась. Она села. Слева был виден невысокий берег речки, а справа пыльная прямая дорога, с двухэтажными деревянными домами и небольшими полисадниками.
