— Да согласен с Вами, Петр Иванович. Иметь такого врага очень опасно, — кивнул, соглашаясь, Илья Дмитриевич.
— Надо как то задобрить его, чтобы он знал, что мы очень уважаем его и дорожим его благосклонностью, — предложил Нелидов и помпезно с благоговением добавил. — Ибо фаворит может все! И казнить и миловать!
Катя слушала разговор мужчин и все более хмурилась. Она пыталась прийти в себя и осознать, не привиделось ли ей все это? Неужели Иван и впрямь был жив, да еще и носил такую знатную фамилию как Воронцов? Но отчего он скрыл от нее свое высокое положение? И отчего его дядя сказал ей, что молодой человек погиб? Возможно, тогда Иван не мог ей открыться во всем и лишь только намекал ей, что вскоре все изменится. А его дядя канцлер разве не знал, что он жив? Все эти вопросы роем носились во взбудораженных безумных мыслях девушки, и она еле выдержала присутствие на людях до конца вечера. И лишь когда около полуночи дядя разрешил ей подняться в свою спальню, Катюша бегом устремилась в свою комнату. Там упав на кровать, она разрыдалась, а потом полночи безумным взором смотрела в потолок, размышляя о том, что сегодня произошло.
После того, как императрица выразила желание покинуть торжество по случаю помолвки господина Левашова Иван, молча, последовал за Елизаветой Петровной, ощущая, что его существо более не в силах созерцать эту трагичную картину помолвки Катюши с другим мужчиной. Едва выйдя на крыльцо, Иван начал жадно глотать свежий воздух улицы. Но это не помогало. Удушье сковало горло молодого человека, и он был вынужден распустить тугой ворот камзола. Злость душила его, не давая свободно вздохнуть от обуявшей его ревности. Холодный пот струился по его вискам. Императрица, заметив нервное состояние графа, притронулась к его локтю.
— Тебе нехорошо Иван Алексеевич? — спросила участливо она.
Иван стиснул до боли зубы, пытаясь взять себя в руки и не показать свои истинные чувства перед государыней. Ведь именно он был инициатором приезда Елизаветы Петровны в дом Нелидовых. Он прекрасно знал о назначенной на сегодня помолвке Катюши и Левашова. И именно Иван упросил императрицу поехать благословить нареченных. Своим появлением на приеме Воронцов преследовал лишь одну цель — показать Катюше, что он богат, знатен, могущественен и обласкан самой императрицей. И теперь эта неблагодарная девчонка пожалеет, что отвергла его тогда четыре месяца назад. Пусть теперь локти кусает, что потеряла его.
— Все в порядке, просто мне немого жарко, — ответил он сухо.
— Ну и, слава Богу! — произнесла императрица и, ухватившись за локоть молодого человека, направилась к своей открытой коляске с золотым гербом.
Около кареты императрицу отвлек один из ее слуг, спрашивая, куда Елизавета Петровна желает направиться далее. Пока императрица раздумывала, Иван нервно стучал носком начищенного до блеска сапога о колесо кареты. Перед его глазами до сих пор стояла картина бледной прелестной девушки с темными блестящими волосами, которые переливались, освещенные множеством восковых свечей в зале. Иван отчетливо запомнил ее маленький локон, который лежал на хрупкой шейке, родинку на ее округлой щеке, мягкие изящные руки, дрожащие алые губы и полные испуга глаза. Неужели она боялась его? Как она была прекрасна в тот недолгий миг, когда она стояла напротив него и как она была невозможно далека от него. И этот мрачный Левашов, все время нагло прижимался к ней, держа ее за локоток, как будто показывая всем, что эта чарующая красотка уже принадлежит ему. И это обстоятельство до крайности бесило Ивана.
Воронцов ощутил, что уподобляется Лавазье, который был готов на все, лишь бы Катя не досталась другому. Как же Иван сейчас хотел вернуться в эту блестящую гостиную и обагрить кровью Левашова, ее розовое платье. А затем закинуть девушку на плечо, как сделал это когда-то в глухом снежном лесу. И унести ее далеко от этих гнусных людишек, которые казалось специально вознамерились сделать все, чтобы он так жестоко страдал.
— Иван Алексеевич! — недовольный голос Елизаветы Петровны вырвал Воронцова из тягостных дум.
Иван посмотрел на эту толстую, неинтересную женщину в усыпанном бриллиантами наряде и поморщился. До чего же она была ему омерзительна.
— Мне надо ненадолго отлучиться по делам, — буркнул Воронцов и, не дождавшись ответа государыни, быстрым шагом направился в сторону темного переулка, уже через миг, скрывшись во мраке ночи. Елизавета Петровна озадаченно смотрела вслед графу, не понимая, что же произошло, и отчего Иван вдруг вознамерился оставить ее одну.
Иван брел по темным Петербургским улицам. Недавно прошел дождь. Лужи поблескивали в лунном свете. На улицах, не мощенных булыжником, ноги графа разъезжались на скользкой глине. Воронцов шагал, не разбирая дороги, не обходя луж и не обращая внимания на грязь, брызгавшую его высокие сапоги и дорогой костюм. Его стеклянный взгляд был устремлен вперед. Глаза девушки цвета неба ни на миг не пропадали из его памяти. Он пересек реку и повернул к небольшому трактиру, откуда доносились пьяные песни.
Войдя внутрь темного помещения, Иван немого огляделся по сторонам и заметил, что публика, которая наполняла кабак, совсем не обращает на него внимания. Он прошел и сел за крайний небольшой стол. Тут же появился мальчик с белым полотенцем на руке. Вежливо поклонившись, он спросил:
— Чего изволите, сударь?
— Вина принеси, — сухо велел Воронцов, и устало облокотился о дубовую стену.
Спустя час, Иван допил второй кувшин c красным вином. Глаза его уже почти не различали образа юной девушки похожей на русалку с длинными темными волосами.
Шумные посетители не обращали никакого внимания на молодого человека, богато одетого, и Иван был этому только рад. “Вот бы остаться здесь навсегда. Допиться до одури и сдохнуть, и все кончено…” — думал сумрачно Иван.
На пороге трактира появился худощавый молодой человек в темно-зеленой военной форме. Его обветренное лицо с большими черными усами и желтыми невзрачными глазами, описали круг по комнате и остановились на хорошо одетом человеке, сидящем в углу. Военный подошел к Ивану и спросил:
— Свободно?
Иван поднял на него затуманенный спиртным взор и медленно кивнул.
— Поручик Волынский! — звонко представился гусар, ожидая ответа от Воронцова. Иван снова посмотрел на молодого человека и, скорчив гримасу, промолчал. Он видел, что поручик раздосадован, но Воронцову было все равно. Иван заказал еще один кувшин вина и принялся вливать его в себя с яростной настойчивостью.
Волынский, отослав мальчика, велел прислать ему некую Глашу. Спустя несколько минут появилась полногрудая девушка с темной длинной косой в красном сарафане и белой вышитой рубашке. Окинув недобрым взглядом Волынского, девушка произнесла:
— Что будете заказывать Роман Сергеевич?
— Драники, соленья какие-нибудь принеси, да вина белого.
Глаша ушла и через четверть часа вернулась с подносом. Поставив еду и вино перед поручиком, она хотела уже отойти, но Волынский ловко поймал ее за запястье.
