Скарятин скорчил кислую мину, и даже не повернулся. Поняв, что это возможно нужный момент Аглая подошла к молодому человеку вплотную и, прижавшись своим телом к его спине, обвила его торс руками. Дмитрий перестал расстегивать рубашку и повернулся к ней. Его губы вмиг опустились на чело девушки, а руки с силой обвили ее талию. Глаша собралась с мыслями. Она уже собиралась произнести, давно задуманную фразу, как в этот миг ощутила, что от Скарятина невозможно сильно пахнет женскими духами. Смертельно побледнев, она резко разжала объятья, и чуть отступила от него.
– Вы были с другой женщиной? – прошептала Глаша глухо, нахмурившись. Дмитрий медленно поднял голову, и холодно взглянул на ее недовольное личико.
– Я должен перед Вами отчитываться, Аглая Михайловна?
– Вы обнимали другую, ведь так? – не унималась она, поджав от обиды губки.
– И что ж? – спросил он вызовом.
– А теперь приходите ко мне, как ни в чем не бывало? – произнесла она опешив.
– Вы мне не жена. И в верности я Вам не клялся, – заметил Дмитрий мрачно, тут же нахмурившись.
– Да я не жена Вам. Но все же, если Вы хоть немного дорожите мною, Вы должны…
– Должен? – повышая голос, перебил ее Дмитрий и бесцеремонно рассмеялся прямо в лицо девушке. Глаша ахнула и отступила от него на несколько шагов, испуганно глядя на молодого человека. Скарятин резко прекратил смеяться, и его лицо стало жестким. – Я Вам моя дорогая ничего не должен. Вы моя любовница, да и только. И Вы не имеете права ничего требовать. Да я был с другой, и что же? Вас это не касается. Ваше дело быть послушной сейчас, а не устраивать мне сцены.
Он решительно сделал пару шагов к ней, и Глаша поняла, что он хочет обнять ее. Но это было выше ее сил. Ее возмущение достигло предела. Она отшатнулась от него и выставила вперед руку.
– Я не собираюсь это терпеть, сударь, – с чувством воскликнула она, отходя за кровать, и непокорно сверкая на него темно-ореховыми глазами. – И сейчас, как Вы выразились, я отказываю Вам в своем расположении!
Он резко остановился и прищурился.
– Что это значит? – недовольно спросил Скарятин.
– Это значит, что сейчас я не хочу Вас видеть! – с вызовом добавила она.
Опешив от ее поведения, Дмитрий остолбенел и непонимающим взором уставился на девушку. Еще никогда он не видел ее такою. Она всегда была покладистой и послушной. Теперь же она явно была не в духе и злилась, бросая на него яростные темные взгляды. Эта новая Аглая была непонятна ему и в то же время интересна. Скарятин вдруг осознал, что гневная страстная речь Глаши нравится ему не меньше, чем ее покладистость. В его сознании вмиг прокрутилась сцена ее непокорства, а затем как он своими поцелуями заставляет ее забыть о своем недовольстве и отдаться ему. Дмитрий прищурился и сделал несколько шагов к ней.
– Я прошу Вас оставить меня одну, – произнесла Глаша холодно, пятясь от него.
– С чего бы это?! – взорвался он вдруг, но все же остановился. – Я хочу Вами обладать сейчас и не собираюсь уходить!
– Тогда Вам придется взять меня силой!
Молодой человек напрягся всем телом, ощущая страстный порыв который охватывает все его тело. Но Аглая явно не желала близости. Напряженная, жесткая, натянутая поза ее говорила о том, что она не позволит ему ничего. Смотря в ее яркие огромные глаза, которые стали черными, Дмитрий долго молчал, поджав от досады губы. Он осознал, что своими неосмотрительными словами он лишил себя интимного удовольствия на сегодня, а может и на последующие дни.
Аглая видела, как ходят желваки на его скулах. Ее сердце бешено билось, трагично осознавая, что этот мужчина, которого она любила без ума, и от которого ждала ребенка, пренебрегает ею. Его коварство и холодность были невыносимы.
– Что ж это даже забавно! – воскликнул вдруг зло Дмитрий, кинув на нее последний яростный взгляд, резко развернулся, и направился к выходу из спальни. Аглая вздрогнула от сильного удара двери об косяк, когда Скарятин, выходя с силой, захлопнул ее.
Заломив до боли руки, Аглая осела на ковер и расплакалась. Она ощущала, что ее сердце разрывается от боли и бессилия, что-либо изменить. Разговор, который она так долго готовила, подбирая нужные слова, не только не получился, но и обернулся для нее в мерзкое выяснение отношений с Дмитрием. Через некоторое время девушка услышала с улицы звук подъезжающей кареты. Быстро поднявшись на ноги, Глаша подбежала к окну и увидела, что Дмитрий Петрович, одетый в штатский костюм и плащ быстро сел в карету. Уже через минуту его экипаж исчез за ажурными въездными воротами. Поняв, что Скарятин уехал на ночь глядя, видимо не собираясь ночевать дома, а возможно вновь направляясь к той женщине, с которой был недавно, Глаша вновь заплакала.
В ту ночь, почти не сомкнув глаз, Аглая постоянно представляла Дмитрия с другой женщиной. Печальные и бередящие душу картины его измен, всплывали в ее мыслях, не давая ей расслабиться. Проснувшись, на следующий день, уже с утра девушка почувствовала себя дурно. За завтраком, она ощутила резкую боль в животе. Извинившись перед Николаем Петровичем, она поднялась в спальню и прилегла. Но боль постоянно давала о себе знать. То, мучая ее чрево, то отпуская, сильные тянущие боли не прекращались. В одиннадцать ее навестил Николай и предложил послать за доктором. Но Глаша ответила, что ей надо просто немного полежать. Николай согласился, но все же приказал горничной неотступно находиться при больной.
К двум часам дня боль внизу живота стала невыносима. К тому же у девушки началось сильное кровотечение. Едва горничная сообщила об этом Николаю Петровичу, он сам вскочил на лошадь и поскакал за доктором. Уже через полчаса доктор был у постели больной и после быстрого осмотра попросил всех кроме горничной Аглаи Михайловны выйти из ее спальни.
К четырем часам все было кончено. Аглая потеряла ребенка. Всю мучительную процедуру, пока доктор осторожно чистил ее чрево от последа, Аглая, молча, глотала горькие слезы. Она чувствовала, что последний мерзкий разговор с Дмитрием и его холодность как-то виноваты в том, что Господь решил забрать ее малыша на небеса. С позволения Аглаи, нерожденное дитя завернули в белые пеленки, и Николай собственноручно похоронил его в саду около розовых кустов. Около шести вечера он вернулся обратно в спальню к Аглае, мрачный и тихий. Смотря на неподвижно лежащую, на постели девушку, Николай глухо произнес:
– Мне так жаль Аглая Михайловна.
Глаша молчала, невидящим взглядом смотря перед собой. Николай Петрович подошел ближе к ее постели и сев на стул, стоял рядом с ее кроватью, с нежностью посмотрел на девушку.
Красота девушки, величественная нежная, тихая и печальная, казалась Николаю совершенной. В Аглае не было и тени высокомерия и жеманства, как у многих девушек из дворянских семей. Она всегда была приветлива, улыбчива и добра. Ее мягкость, податливость, чувствительность, которые угадывались даже невооруженным глазом, уже завладели сердцем молодого человека. В то время в моде были красотки, с иссиня черными волосами, светлыми глазами и яркими губами. Красота же Аглаи была довольно редкой. Николаю нравились ее светлые почти белые волосы, темные яркие большие глаза, обрамленные черными ресницами, которые выделялись на фоне ее бледного личика, так же как и нежные алые губки. Ее красота необычная, манящая, девственная и в то же самое время чувственная волновала Николая и он дотоле равнодуший к женщинам, теперь пылал к Аглае неистовой неподдельной страстью.
