Дмитрий долго стоял у окна, обдумывая слова брата. Он понимал, что должен пойти к Глаше, и поговорить с ней обо всем. Возможно, ему придется утешать ее. Ему очень не хотелось видеть ее слезы, но он все же заставил себя подняться наверх. Едва Скарятин вошел в спальню девушки, Аглая, которая стояла у окна, стремительно повернулась к нему, словно ожидала его прихода. Он улыбнулся ей и безразлично заметил:
– Николай сказал мне, что у Вас был доктор.
Дмитрий подошел к ней, и она порывисто приблизилась к нему. Он раскрыл объятья, и девушка с облегчением упала ему на грудь
– Так хорошо, что Вы пришли, Дмитрий Петрович, – проворковала Аглая ласково. Он как то весь напрягся, чувствуя себя неловко от ее явного порыва и расположения к нему. Дмитрий не хотел, чтобы Аглая испытывала к нему сильные чувства, ибо он не мог ответить ей тем же. Но эта ее фраза, и горячие страстные объятья, говорили ему в этот момент, что Глаша явно испытывает к нему нечто большее, нежели простое увлечение. Дабы разрядить обстановку, он ласково провел ладонью по ее распущенным густым волосам и спросил:
– Отчего Вы не сказали, что тяжелы?
Она подняла на него лицо, и он смутился от ее чистого, страстного и горящего взгляда.
– Сначала я не решалась, а потом… малыш умер…
Она вновь уткнулась личиком в его грудь, и Дмитрий ощутил, что ему не все равно. Ибо ее слова вызвали в нем странное чувство досады и горечи, оттого, что они говорят об умершем ребенке. Он продолжал гладить ее по голове, пытаясь сосредоточиться и не дать себе расчувствоваться от ее боли.
– Может это и к лучшему, – заметил он вдруг.
– К лучшему? – удивилась она, воззрившись на него. – Это был наш ребенок, он жил под моим сердцем. Это крохотное существо, я любила его.
Он ласково обхватил пальцами ее за подбородок и повернул ее личико к себе.
– Аглая, Вы ведь понимаете, что этот ребенок все бы усложнил, – произнес Скарятин холодно, заглядывая в ее блестящие прелестные глаза. – Я все равно не смог бы признать его и дать ему свое имя. Конечно, я бы позаботился о нем. Но не более. Он был бы незаконнорожденным. А это не есть хорошо.
Она отвернулась от него, чувствуя, что снова вот-вот расплачется. Как он мог быть таким непробиваемым? Казалось, ничего не могло тронуть его. Глаша вдруг подумала, что у Дмитрия совсем нет сердца, раз он так спокойно говорит о потерянном малыше. Она ощущала холод, который исходил из его объятий. Не в силах более выносить безразличие молодого человека она высвободилась из его сильных рук и чуть отошла от него. Невидящим от боли взором, смотря в сумеречное окно, она произнесла:
– Я устала. Я хочу прилечь, если позволите.
Дмитрий, тут же обрадовавшись поводу вырваться, наконец, из этой угнетающей обстановки, быстро закивал.
– Да, да я понимаю, – тихо сказал он, приблизившись к ней и легко целуя девушку в светловолосую макушку. – Отдыхайте моя птичка, я не буду Вам мешать.
Он ласково провел рукой по ее распущенным волосам и быстро исчез за дверью.
Глава V. Тайный знак
На праздник Рождества Пресвятой Богородицы, двадцать первого сентября, как и положено, в Великий праздник, Аглая с утра ходила в церковь в сопровождении Николая Петровича. Дмитрий уехал накануне, и к утру так и не вернулся. Прошло уже пять дней с того дня, как она потеряла ребенка. Хотя Дмитрий и стал бывать дома чаще, но все же его холодность и отстраненность были неизменны по отношению к девушке.
Единственной отдушиной для Аглаи стал Николай, который неотступно находился подле нее, участвуя в ее жизни. Вот и сегодня после церкви, они вместе пообедали в мраморной гостиной. Затем Николай Петрович уединился в кабинете, собираясь написать пару писем, а Глаша отправилась в оранжерею. Около двух часов она провозилась с цветами, поливая их и обрабатывая от сорняков. Когда же она начала срезать излишние розы с кустов, чтобы затем поставить их в вазы, в оранжерее появился Николай. Одетый в зеленый легкий домашний сюртук, бежевые брюки и туфли, он показался Аглае довольно красивым. Его каштановые волосы, как и обычно, убранные красиво назад, открывали его приятное лицо.
– Аглая Михайловна, – начал Николай, приближаясь к ней. – Вы позволите мне помочь Вам?
– Если Вам будет угодно, Николай Петрович, – кивнула Аглая и улыбнулась ему, обрезая колючие цветы. Он начал подавать ей лежащие цветы, не спуская взгляда с ее личика.
Присутствие Николая успокаивало девушку, и в то же время вызывало в ней чувство неловкости и смущения, ибо Аглая инстинктивно ощущала, что нравится молодому человеку.
– Они такие колючие, – заметил Николай, пытаясь поймать ее взгляд. – И как Вы не боитесь поранить ручки?
Она кокетливо улыбнулась ему и произнесла:
– В доме батюшки мы жили довольно скромно. Мне приходилось и за водой ходить и грядки полоть. Я не такое нежное создание, как Вы думаете Николай Петрович.
– Нет, нет. Вы совсем не правы, – с горячностью замотал головой Николай. – Вы хрупкий нежный цветок. И Вас надо оберегать…
Она подняла на него глаза, услышав в голосе молодого человека ласковые нотки. Он тут же взял ее ручку в свои ладони, и устремил свой взор в ее взволнованное личико.
– Я не встречал девушки подобной Вам, – прошептал он страстно. – Вы чудесная, нежная, воздушная, и невозможно прекрасная.
– Вы так добры ко мне, – прошептала она в ответ, не спуская с него темно-ореховых ярких глаз. Ей нравился взгляд Николая, добрый и открытый. Он завораживал и как будто говорил, что ему можно доверять. Тепло его добрых глаз было словно бальзам на израненную душу Глаши. Как будто раны ее сердца, которое уже научилось страдать, стали затягиваться под его ласковым серым взором.
Николай приблизился к ней вплотную, и склонился над ней. Она отчетливо осознала, что он хочет поцеловать ее. Она не остановила его. И удивительно, когда его губы прикоснулись к ее губкам, Глаша ощутила надежность и тепло, исходившие от молодого человека. Он целовал ее очень нежно, но в тоже время настойчиво. И этот поцелуй совсем не был похож на яростные поцелуи Дмитрия. Николай как будто хотел поделиться в ней теплом и радостью, а Дмитрий всегда целовал властно, словно показывая, что он ее господин.
Аглая ощутила, как руки молодого человека осторожно обхватили ее спину, и он нежно, но все же настойчиво привлек ее ближе к себе. Ее грудки уперлись в его широкую грудь, и она ощутила, жар, исходивший от его упругого тела.
Звук сломанной ветки, отчетливо послышался позади них, и насторожил молодых людей. Аглая, инстинктивно оторвалась от губ Николая и испуганно обернулась назад. В десятке шагов от них, у клеток с птицами почти у входа в зимний сад, замерла высокая фигура в военном морском мундире. Глаша отчетливо отразила последнюю гамму чувств, что пробежала по лицу Дмитрия. Это были недовольство и злость. Голубые глаза Дмитрия, прищуренные, со странным блеском взирали на них всего минуту. В следующий миг, старший Скарятин резко развернулся на каблуках и исчез за зелеными насаждениями.
