– Что? Полина Вам так сказала? – опешил Дмитрий, побледнев. – Эта нахалка, еще и гадости за моей спиной про меня рассказывает?! – взорвался он, сжимая кулак. – Ну, сейчас приеду и задам Полине хорошую трепку! Будет знать, как мужа в дурном свете выставлять!
– И что же ты скажешь, что это не правда? – с вызовом произнесла Вера Кирилловна.
– Да что Вы все от меня хотите? Я же не железный! – взорвался Скарятин и его голос сорвался на фальцет. – Да Аглая была моей любовницей и что?! Это в прошлом! А Полина самая омерзительная жена, которую только можно пожелать!
– Зачем же ты тогда женился на ней? – не выдержала Скарятина.
– Если бы я знал, – прошептал трагично Дмитрий и отвернулся от матери. Он отошел от нее на пару шагов и помассировал виски пальцами, как будто у него болела голова. – И вообще не понимаю маман, отчего Вы так защищаете Аглаю?
– Я не люблю ее, ты знаешь. Но Ники просил присмотреть за ней, ибо она ждет ребеночка.
В этот момент дверь отворилась, и из спальни вышел седой доктор. Видимо решив, что Скарятин муж больной, он обратился к нему.
– Мне очень жаль. Выкидыш. Дитя не удалось спасти, срок очень мал. Я дал ей снотворного, ибо она все время плакала. Через пару часов она проснется. Завтра зайду ее навестить, а пока пусть лежит в постели.
Дмитрий промолчал в ответ, и лишь нахмуренно смотрел на доктора.
– Я провожу Вас доктор, – предложила Вера Кирилловна и удалилась вниз по лестнице с доктором.
Скарятин долго стоял у двери в спальню Глаши и прислушивался к звукам. Но там было тихо. Через какое-то время, он осторожно открыл двери и вошел. Она лежала на постели недвижимо и видимо спала. Он тихо приблизился к ее постели и увидел, что Аглая не спит. Молодая женщина неподвижно лежала на высокой подушке, с распушенными волосами. Ее глаза красные от слез, но все же прекрасные устремились на него.
– Что Вам надобно? – спросила она тихо без эмоций. Дмитрий сделал еще шаг к ней и постарался изобразить на своем лице мирное и добродушное выражение. Он устремил на нее печальный взор.
– Я пришел извиниться. Я не хотел. Не знаю, что на меня нашло в тот миг, – произнес он тихо и глухо. Она молчала и не спускала с него неподвижного ничего не выражающего взгляда. – Аглая я не знал, что Вы в положении. Если бы…
– Вы гадкое чудовище! – гневно перебила она его, и ее взгляд стал угрожающим. – Уходите! Я не хочу слышать Ваши оправдания!
– Я, правда, не хотел! – воскликнул он.
– Вы уже все сделали. Мой малыш, он… – у нее на глазах вновь выступили слезы. – Вы все время появляетесь в моей жизни, чтобы сделать мне больно.
Она отвернула от него лицо, обратив взгляд к окну. Дмитрий поджал губы и нахмурился, отчетливо ощущая свою вину перед ней. Зачем он подошел к ней в саду? Ведь еще до того он чувствовал, что нельзя ему приближаться к ней. Эта девица как-то разрушительно действовала на него. Рядом с ней он становился другим, неуправляемым, чересчур обидчивым, чувствительным, у него появлялись низменные потаенные мысли и страсти, которые словно вихрь вырывались наружу. Страсти, которыми он не мог управлять. Как и предрекали хранители ордена, рядом с Аглаей, с этим белокурым воином с черными глазами, его железная воля ослабевала, и он становился слабее, уязвимее.
Смотря на ее нежные обнаженные руки, которые покоились поверх одеяла, Скарятин ощущал, что ему невозможно хочется упасть на колени и вымаливать прощение уже так. Если бы он мог остаться здесь с ней и утешить ее. Но он не мог. У нее был Николай, у него была Полина. Он Дмитрий был ей чужим.
– Вы должны простить меня, Глаша, – произнес он тихо. – Я очень сожалею, что Вы потеряли ребенка…
– Оставьте меня в покое, прошу… – произнесла она глухо, так и не поворачивая к нему лица.
Тяжело вздохнув, Дмитрий медленно попятился к двери, не спуская взгляда с ее недвижимой фигурки, стараясь запомнить ее в своих мыслях. Аглая не обращала на него никакого внимания, и вновь замерла, словно неподвижная статуя. Уже через минуту Скарятин, терзаемый гнетущими мрачными думами, бегом спустился по широкой лестнице вниз, намереваясь сегодня же с Полиной уехать из столицы.
Глава IV. Братья
Балканский полуостров, территория Османской империи,
Шумла, 1828 год, Июнь 27
Турки напали неожиданно.
Было около двух ночи, когда Николай заслышал первый выстрел. Тут же вскочив с походной койки на ноги, он стремительно натянул сапоги, и схватил ружье, которое лежало в изголовье кровати.
– Турки! – словно приказ крикнул он, тем самым разбудив остальных солдат и офицеров, что спали в палатке. Вылетев наружу в одних штанах и рубахе, Скарятин, на ходу вытащил длинный нож, что был у него за пазухой. Это оказалось, кстати, ибо два турка в черных тюрбанах оказались прямо перед ним. Отразив ряд сильных умелых ударов, Николай ранил одного из них. Уже через миг за его спиной возникли остальные солдаты из его части. Быстро расправившись с двумя турками, небольшой отряд русских из семи человек ринулся дальше по лагерю.
Уже везде орудовали турки. Кто-то из русских так же проснулся и пытался отбиться, кто-то только выбегал из походных палаток. Турки возникали, перед Скарятиным и Русаковым, что бился с ним рядом, словно из-под земли, со злыми темными лицами. Из их русского отряда упал один из солдат, и Скарятин с огорчением отметил этот факт.
Из ближайшей палатки видимо от сильного удара вылетел один из нечестивцев. За ним выскочил Петров, верзила метров двух. Русский, тут же нанеся смертельный удар, откинул мертвого турка в сторону. Заметив Скарятина с другими Петров, сплевывая кровь с губы, жестко прохрипел:
– Троих перерезал во сне словно котят!
– Как они смогли пройти посты? – выплюнул Русаков, сплевывая кровь с рассеченной губы.
Николай хмуро оглядывался вокруг, пытаясь оценить обстановку. Уже через миг он твердо посмотрел на Русакова и скомандовал:
– Среди Вас я старший по званию. Приказываю, двоим в штаб, выяснить обстановку, остальные со мной. А ты Петров найди трубача, пусть играет общий сбор!
– Мальчишка со мной был, убили его, – констатировал печально Петров.
– Кто-нибудь знает сигналы? – обернулся Скарятин к остальным.
– Я немного, – тут же произнес стоящий рядом солдат.
– Возьми трубу и играй. Мы дальше, – бросил уже на ходу Скарятин, удаляясь дальше по лагерю с группой солдат и нападая на турков, которые пытались убить как можно больше спящих русских. К небольшому отряду то и дело примыкали новые русские, кто в одних штанах, кто вообще босиком. Турки были везде, черные, с поднятыми блестящими лезвиями ножей, и дикие.
Уже через минуту, Николай и остальные заслышали громкий вой трубы, объявляющий общий сбор. Именно после этого сигнала, из походных палаток, повалили сонные взлохмаченные солдаты, на ходу возводя курки ружей и доставая ножи.
