Скарятин отвечал через силу, лишь чтобы не показаться грубым. Однако уже через некоторое время это стало его напрягать. Несколько дам окруживших Дмитрия, призывно плотоядно смотрели на него, кокетливо обмахиваясь веерами. Его же острый взгляд, рыская по залу, пытался рассмотреть через спины окруживших его благоухающих кричащих гостей, интересующий его объект. Лишь с третьего раза, он заметил недалеко от себя, стройную женскую фигурку в простом черном платье. И она показалась ему знакомой.
На краткий миг девушка со светлыми почти пепельными волосами обернула голову на шум в его сторону, и Дмитрий тут же узнал ее. Это была Аглая. Она говорила с седой неприятной старухой. Бросив лишь мимолетный взгляд в сторону Скарятина, молодая женщина снова отвернулась к своей собеседнице.
Дмитрий еле вырвался из этого скучного кричащего окружения, и тут же направился в сторону девушки в черном платье. Приблизившись к ней сзади, он отчетливо отметил, что ее стан, остался таким же, как и прежде: узкие плечи, стройная спина, тонкая талия, нежные руки, затянутые до запястий в черную материю. Ее волосы были собраны в простую прическу, с затейливым большим узлом на шее.
Он прекрасно помнил, как они расстались в последний раз, и как наговорили друг другу неприятных обидных слов. Однако сейчас спустя время, Скарятин надеялся на то, что Аглая уже позабыла о том неприятном разговоре. Ведь женщины легко забывают плохое. Обойдя Аглаю, он встал напротив молодой женщины рядом со старухой.
– Добрый вечер, Аглая Михайловна, – бархатным приятным баритоном произнес Дмитрий.
Его цепкий взгляд прошелся по ее бледному невозможно прелестному личику, с большими темно-ореховыми глазами, строгому черному воротничку платья, закрывающим всю шею, покатым плечам, полной высокой груди, совершенная форма которой подчеркивалась простым фасоном платья, бледным кистям рук, сложенным на юбке и широкому подолу без украшений. Он внимательно посмотрел в ее огромные глаза, с ледяным немного суровым выражением. Дмитрий ощутил, как в горле у него пересохло. Глаза его заволокла дымка вожделения, как и всегда это бывало при встрече с ней. Он ощутил, что ему просто жизненно необходимо, чтобы Глаша хоть немного смягчила свой строгий холодный взгляд.
Не произнеся ни слова, Аглая чуть прищурилась, и приподняла выше головку. Через миг она обернулась к своей собеседнице и вежливо сказала:
– Извините меня многоуважаемая Елена Петровна, мне надо отойти.
– Конечно, милочка, – кивнула старуха, с подозрением смотря то на Скарятина, который стоял в напряженной позе, с недовольством глядя на молодую женщину.
Через краткий миг, Аглая резко повернулась и быстрым шагом, почти бегом направилась вон из гостиной.
Молча смотря ей в след, Дмитрий ощутил себя словно тогда на конюшне, когда она дала ему пощечину. Нет, он чувствовал себя еще хуже. Она непросто не захотела с ним говорить, она выставила его перед этой старухой с подозрительным сверлящим взглядом, полным дураком. Еще никто не подвергал его подобному унижению. Как она смеет вести себя так? Что ж, он настолько ей противен, что даже простых слов приветствия не заслуживает? Скарятин побледнел, и ощутил, что готов немедленно последовать за Аглаей и выкинуть что-нибудь гадкое. Дабы вывести ее из этого бессловесного безразличия, которое она только что продемонстрировала ему. Лучше пусть бросает ему проклятья в лицо, чем молчит.
Лишь некоторое время спустя Дмитрий, вышел из залы, однако Глаши простыл след. В дурном настроении спустя полчаса Скарятин ехал в карете, отмечая, что Аглая опять изменилась. Словно теперь в ней появилась так несвойственные ей холодность и надменность, которых раньше не было. Неужели она стала закрытой и черствой? Неужели она более никогда, не будет смеяться и ласково смотреть на него своими теплыми бархатными глазами? В тот вечер он осознал, что добиться расположения и взаимности от Аглаи быстро не получится. Она явно хотела выстроить между ними непреодолимую стену безразличия, делая вид, что совсем не знает его.
Спустя две недели, измучившись и окончательно утвердившись в мысли, что эта женщина должна принадлежать ему, Дмитрий выработал целый план, который должен был привести его к заветной цели.
Упертость Дмитрия проявилась снова. Во время сражения на “Меркурии” когда он понял, что влюблен в Глашу, он твердо решил, что именно она должна стать его женой. Вначале не считавший ее себе ровней, Дмитрий после того как она вышла замуж за его брата, а именно во время последнего смертельного боя как будто прозрел. Он отчетливо осознал, то эта своевольная прелестная девица должна принадлежать именно ему, и быть с ним рядом. Именно ее он видел спутницей своей жизни. Ее прелести и достоинства возбуждали его воображение, и он отчетливо осознавал, что она не похожа ни на одну из окружавших его женщин.
Вышедшая из простого сословия Аглая не была так холодна и надменна как другие девушки дворянки. Она была непосредственна, жива и раскованна. Это весьма нравилось Дмитрию. Она была выдержанной, но не зажатой. Не болтала без умолку, и не молчала как большинство дам. Говорила правильно, и всегда уместно, тихим приятным голосом, который невероятно располагал к себе. Она редко смущалась, и оттого всегда открыто смотрела на собеседника, была искренна, не жеманилась. Теперь она носила черные траурные платья. Однако ее природная грация, видимо передавшаяся с молоком матери, ее красота и плавность движений, не только не умолялись ее мрачным нарядом, а наоборот подчеркивалась им. Она редко появлялась на приемах. Но Дмитрий за последующий месяц несколько раз видел ее на прогулках в Царицыном саду, и на разных благотворительных собраниях. И всегда ее облик заставлял его сердце биться быстрее. Он прекрасно осознавал, что за всей этой выдержанностью, и внешним безразличием Глаши, кроется страстность, и умение любить до безумия. Отчетливо вспоминая те несколько месяцев, когда она была рядом с ним и, отмечая с каким пылом и чувством, она относилась к его брату, Дмитрий сознавал, что эта женщина уникальна, ибо в ней сочетались все качества, которые он считал ценными в женщинах. Она была добра, ласкова, нежна, красива, страстна в постели, умела вести себя в обществе, имела хороший вкус и была искренна.
Она знала себе цену, и явно не была простой добычей для первого попавшегося кавалера. Нет, он прекрасно видел и слышал, как она умело осаждала поклонников, и явно не собиралась становиться возлюбленной для первого встречного. Именно все эти выводы, сложили в мыслях Дмитрия идеальную картину об Аглае, и его решение сделать ее своей женой стало твердым. Да она прогнала его в прошлый раз, видимо не поняв до конца его порывов, но он не собирался отступать, как когда-то перед яблоней и перед службой. Нет, он намеревался приложить все силы и возможности, чтобы эта женщина, которую он по ошибке так легко отпустил от себя три года назад, вновь принадлежала ему.
Санкт – Петербург, приют для сирот на Мещанской улице,
1830 год, Июль
– Вы? – удивилась Аглая, воззрившись на высокую фигуру в парадной белой военно-морской форме, которая застыла на пороге ее маленького кабинета.
