– Если еще раз бросишь трубку, пожалеешь!
– Твою мать, – зло буркнул главный редактор. Он отыскал Варвару в редакции.
– Варя, с тобой какой-то сумасшедший говорить, по душам хочет.
– Пусть сюда перезвонит, – беспечно предложила Белкина.
Главный редактор грустно усмехнулся:
– Он требует тебя к аппарату немедленно, и голос у него такой, будто мир взорвется, не перебросься он с тобой парой слов.
Если бы к телефону позвал кто-нибудь другой, не главный, Варвара осталась бы сидеть на месте. Но из уважения к начальнику она отправилась в его кабинет.
– Да, я вас слушаю.
– Вы Белкина?
– Да, если это вас успокоит.
Звонивший тут же откашлялся и с идиотским пафосом принялся произносить заранее заготовленную речь:
– Я один из бойцов тайной организации «Новый русский порядок». Нашей великой родиной правят жидомасоны…
Варвара, чтобы повеселить главного, переключила аппарат на громкую связь.
– Это про вас, – прошептала она, прикрывая микрофон рукой.
– ..Нами подготовлена серия террористических актов… – главный щелкнул на аппарате клавишей, включив записывающее устройство автоответчика. – Часть из них уже проведена…
– Извините, я не все расслышала, связь плохая, – проговорила Варвара. – Мы вас очень внимательно слушаем, повторите, пожалуйста, – ей хотелось записать весь разговор целиком. Скорее всего звонил какой-нибудь сумасшедший, но могло оказаться, что теракты были реальностью.
Звонивший охотно повторил сказанное, а дальше понес ахинею про невыплаченные народу пенсии, про разваленную армию и флот. Якубовский только плечами пожимал и тыкал пальцами в дисплей телефонного аппарата. Номер, с которого звонил новоявленный террорист, не был ничем защищен, и чернел на зеленоватом фоне экранчика.
– ..Нами уже взорваны памятники царям-кровопийцам, поставленные за украденные у народа деньги…
– Что к чему? – прошептала Белкина и бросила в трубку. – Да, да, мы вас внимательно слушаем.
Главный тем временем включил компьютер и без труда отыскал адрес, по которому был установлен телефон.
– ..теперь я подготовил взрыв памятника Петру Первому на набережной. Памятник Петру Великому – работа карлика Церетели. Нельзя допускать, чтобы нерусские ставили памятники нашим царям. Это издевательство над великим русским народом!
– Я с вами полностью согласна, – сказала Белкина, – памятник и в самом деле ужасен, но совсем по другой причине.
– Сегодня в девять часов вечера памятник будет взорван. Вы должны приехать с телекамерами и заснять это великое событие.
– Я в газете работаю, а не на телевидении, – напомнила Варвара.
– Но вы Белкина?
– Да.
– Тогда снимайте, – и новоявленный террорист повесил трубку.
– Полный идиотизм, – глядя в глаза главному, сказала Белкина. – Никто ничего взрывать не станет, это всего лишь истерика обиженного жизнью человека. Может, мне подъехать к нему, поговорить по душам, по головке погладить и он успокоится?
– Варвара, а если.., в самом деле?
– Яков Павлович, я подобных клиентов знаю, они только угрожать горазды. Не наше это с вами дело.
– Если.., все же? – предположил Якубовский.
– Тот, кто собрался взрывать, не станет звонить за шесть часов до взрыва. Но, чтобы снять ваши опасения, я позвоню знакомому полковнику в милицию, пусть они разбираются.
И прямо из кабинета главного Варвара позвонила своему знакомому – полковнику Терехову. Полковник давненько не видел и не слышал Белкину, а был к журналистке явно неравнодушен. Она вкратце пересказала ему то, во что и сама не верила.
– У нас есть телефон и адрес, по которому он звонил. Терехову не верилось в реальность угрозы, особенно после того, как он прослушал запись разговора.
– Что будете делать? – поинтересовалась Белкина.
– Вы запись не стирайте, отдадите ее нам. Я пошлю ребят, пусть проверят, кто и зачем звонил.
– Я буду ждать вашего звонка. Только звоните, пожалуйста, не главному редактору, он от таких звонков нервничает, а прямо ко мне.
Четверо милиционеров в бронежилетах, с автоматами приехали в микрорайон. Дверь однокомнатной квартиры, которую занимал бывший инженер-строитель, а ныне нигде не работающий сорокалетний Иван Петрович Черкизян, никто не открывал.
У соседки, которая не могла сказать о Черкизяне ничего вразумительного, нашелся ключ, потому как сосед, с ее слов, часто по пьяни терял портфели, сумки и держал запасной комплект у нее.
Квартира оказалась чрезвычайно запущенной. На видном месте лежали брошюры нацистско-коммунистического толка, аккуратно подшитые газеты. Две полки стеллажа занимала литература, посвященная сионистско-масонскому заговору против России.
Соседи сказали, что видели, как Черкизян полчаса тому назад покинул дом, унося с собой увесистый полотняный пакет.
– Варвара, может оказаться, что звонивший собрался привести угрозу в исполнение. Поедешь с нами?
– Странная у него фамилия для русского фашиста – Черкизян. Судя по ней, он должен находиться по другую сторону баррикад.
Без особого ажиотажа люди полковника Терехова отогнали праздно шатающихся от памятника Петру Первому. Милиционеры в штатском расположились на подступах к нему, а сам полковник Терехов и Варвара Белкина сидели в черной «Волге» с тонированными стеклами неподалеку от въезда на набережную.
– Идиотизм какой-то! – говорила журналистка. – Памятник мне тоже не нравится, но это же не повод, чтобы взрывать его. Лучше уж демонтировать и отправить на переплавку.
– Мы проверили, никакой бомбы возле памятника нет. И у меня такое чувство, что этот звонок – блеф.
– Но памятник Николаю взорвали?
– Да, – неохотно согласился Терехов. – Посмотрим, еще только семь часов. Если он и впрямь террорист, то полный идиот. И ежу должно быть понятно, что его повяжут.
– Идиотов в России всегда хватало. Рация в машине ожила:
– Объект обнаружен. Он направляется к набережной, в руках полотняный мешок, достаточно тяжелый.
– Пропустите его, пусть уйдет с людной улицы, – распорядился Терехов.
Варвара оживилась, даже приспустила стекло, чтобы лучше видеть.
Черкизян выглядел уставшим, побитым жизнью человеком, но глаза его горели от возбуждения. Он, не таясь, озирался, словно пытался отыскать съемочную бригаду, приехавшую запечатлеть его героический поступок.
– Мешок тяжелый, – сказала Белкина, – ; вон как ему руку оттягивает.
