Депо выпрямился и пошел по тропе, когда расслышал слабый шелест в поле позади себя. Этот звук не походил на шуршание травы, которое производят ветер или идущий по ней человек. И источник шума невозможно было определить — просто где-то сзади. Свет звезд не позволял рассмотреть ничего, кроме далеких теней, которые могли быть деревьями или неровностями ландшафта. Звук становился громче, и Депо чувствовал, что угроза нарастает. Звук уже напоминал скорее шепот, нежели шелест. Карлос выпрямился, повернул прочь от этого звука и почти побежал по тропе. Он заметил, что видит тропу, если смотреть вниз под острым углом.
Вскоре он достиг линии деревьев, где мадронии росли вперемежку с соснами. Деревья закрыли слабый свет звезд, и Депо невольно перешел на шаг. Несколько раз он терял тропу, а потом находил ее ногами на ощупь. Ему очень хотелось вынуть фонарик из рюкзака, но странный звук за его спиной все усиливался. Теперь он напоминал свист. Шум множества нижних юбок с фижмами, если бы их тащили по траве, не был бы столь металлическим. Видение этих юбок на мгновение позабавило его, однако лишь до тех пор, пока он не вспомнил о полуобнаженных молодых амазонках на Ферме. И почему-то эта воображаемая картина отнюдь не показалась ему забавной.
Депо спрятал свой велосипед в кустах, где тропа пересекала узкую грязную дорогу. Эта дорога огибала невысокий холм и тянулась вниз по длинному склону к проселочной дороге, где Депо оставил автофургон. На руле велосипеда имелся фонарик, и он пообещал себе включить свет и гнать, словно за ним гонятся черти.
Не стал ли звук за его спиной громче? Что же, черт возьми, служит его источником? Что-то искусственное? Может, это птицы? Шелест раздавался уже по обе стороны, словно его обходили фаланги наступающей армии. Депо казалось, что множество существ веером окружают его. Он попытался увеличить скорость, но мешала темнота, и он натыкался на деревья.
Так что же это за звук?
Тело Карлоса заливал пот, а грудь сдавил страх.
Он снова попытался ускорить шаг, споткнулся и растянулся во весь рост. Шелест погони смолк. Несколько секунд Депо лежал неподвижно, вслушиваясь. Ничего. Какого черта! Тишина так же пугала его, как и странный звук. Он медленно встал и тут же снова услышал его с обеих сторон и сзади. Наполненный ужасом, агент кинулся вперед, спотыкаясь, проламываясь сквозь заросли, падая, иногда теряя тропу.
Где же эта проклятая дорога, на которой он спрятал велосипед?
Оглушительный шум раздавался уже отовсюду: и по бокам, и сзади, и даже спереди. Депо, тяжело дыша и спотыкаясь, пытался на ходу нащупать фонарик в рюкзаке. Почему он не взял с собой оружие? Хотя бы автоматический пистолет? Что-нибудь небольшое, вроде того, что у Тимьены. Проклятье! Что же это за шум? Хватит ли у него смелости включить фонарик и описать лучом круг? Нет, он не мог взять с собой даже маленький пистолет! Этого не позволяла легенда любителя птиц! И вот теперь он задыхается и тяжело дышит. И болят ноги.
Дорога была уже у него под ногами, но он не сразу понял это. Депо резко остановился и попытался сориентироваться в темноте. Сошел ли он с тропы на дорогу только что или идет по ней уже несколько минут? Депо считал, что находится недалеко от кустов, где спрятал этот чертов велосипед. Он где-то тут, поблизости. Может, все-таки включить фонарик? Шелест доносился со всех сторон. Велосипед должен быть где-то рядом, справа от него. Депо протянул руку к темным теням, споткнулся о куст и упал на раму велосипеда.
Тихо бормоча проклятия, он встал на ноги, поднял свой механизм и оперся на руль. Теперь он лучше различал дорогу: отдельные светлые участки в темноте. Депо вдруг подумал, как приятно будет оседлать велосипед и помчаться назад, к автофургону и Тимьене. Но этот шелест-свист становился все громче, окружая его! Да пошло оно к черту! Схватив фонарик, Депо нажал на кнопку. Луч света скользнул по деревьям. И он увидел трех молодых женщин, одетых так же, как амазонки на Ферме, в плотно облегающие шорты и сандалии. Лица их скрывали темные блестящие маски, как у аквалангистов. И у каждой в руках продолговатый предмет с раздвоенным, как у бича, концом. Сначала он подумал об антеннах какой-то странной системы связи, но раздвоенные концы были угрожающе направлены на него.
Из дневника Нильса Хельстрома:
«Иногда я осознаю, что имя мое не так уж важно. Оно могло быть любым иным сочетанием звуков, а я все равно оставался бы самим собою. Имена неважны! Хорошая мысль. Именно это говорили Праматерь и мой первый учитель. Имя, которое я использую, — случайное. Я мог бы получить и совсем другое, если бы родился в семье чужаков из Внешнего мира со всем их индивидуализмом. Их сознание — не мое; их временная линия — не моя. Мы, дети Улья, когда-нибудь расстаемся с именами. В словах Праматери заключен глубокий смысл: наше совершенное общество не может позволить себе индивидуальные имена. Только метки, в лучшем случае, — но не имена. Они полезны только в преходящем смысле. Возможно, в иные времена у нас будут другие метки. Или номера. Почему-то номера кажутся более близкими по смыслу тому намерению, которое столь удачно выразила Праматерь».
Было 2:40 ночи, и вот уже почти десять минут Кловис наблюдала, как Эдди ходит взад-вперед по крохотной гостиной ее квартиры. Телефон разбудил их, и Эдди поднял трубку. Он открыто пришел к ней. Агентство смотрело на это сквозь пальцы. Определенные сексуальные шалости от своих людей ожидались и даже ценились, лишь бы не заходили слишком далеко. Ничего серьезного — просто здоровые, энергичные телесные наслаждения.
Повесив трубку, Эдди только и сказал:
— Это ДТ. Позвонить его просил Мерривейл. Они потеряли контакт с Карлосом и Тимьеной.
— О, Господи!
Она вскочила с постели и набросила халат на обнаженное тело. Эдди вышел в гостиную.
— Мне следовало ответить по телефону, — бросила она, надеясь вывести его из задумчивости.
— Почему? ДТ искал меня.
— Здесь?
— Да.
— А как он узнал, что ты тут?
— Он позвонил мне, но там никто не ответил.
— Эдди, мне это не нравится.
— Чепуха!
— Эдди, а что еще сказал ДТ?
Он остановился перед ней и посмотрел на ее ноги, которые она поджала, плюхнувшись в кресло.
— Он сказал, что нам придется в очередной раз сыграть брата и сестру. Ник Майерли станет нашим папочкой, и нам предстоит прекрасный отпуск в Орегоне!
Из дневника Нильса Хельстрома:
«Фэнси недовольна своей жизнью в Улье. Может быть, она привыкла к жизни снаружи. Такие вещи иногда случаются. Боюсь, как бы она не попыталась сбежать. В этом случае, как мне кажется, лучше просто уничтожить ее, чем отправлять в чан. Ее первенец, Салдо, оправдал все наши ожидания. Мне бы не хотелось, чтобы Улей потерял такой прекрасный воспроизводящий материал. Плохо, что у нее так ладно получается с насекомыми. Придется следить за ней повнимательнее до завершения нашего нового фильма. Что бы ни случилось, мы не можем посылать Фэнси во Внешний мир, пока не убедимся в ее абсолютной надежности. Возможно, следует возлагать на нее большую ответственность во внутренних делах при съемках фильма. Может быть, она разделит мое видение фильма, и это излечит ее от неуравновешенности. Фильм так нужен нам. Начало нового этапа! С ним и последующими фильмами мы подготовим мир к нашему ответу на проблему выживания человека. Я знаю, что Фэнси разделяет эту еретическую веру. Она верит, что насекомые переживут нас. Даже Праматерь этого боялась, но ее ответ в моей обработке следует развивать. Мы должны как можно больше походить на тех, кому собираемся подражать».
