Салдо побил все рекорды скорости, поднимаясь на поверхность с уровня 5000 футов, где работали исследователи. Скоростные лифты имелись только в так называемых новых галереях, расположенных ниже 3100 футов, но даже они двигались все медленнее по мере подъема. На уровне 3800 футов проводились работы в новых галереях, и он был вынужден задержаться. Он решил спросить Хельстрома, нельзя ли эти работы свести к минимуму на время нынешнего кризиса.
Салдо оставил молодого помощника в перемещенной лаборатории, располагавшейся теперь в юго-восточном конце длинной галереи, с реквизированным секретным оружием — биноклем, некогда принадлежавшем одному из чужаков, Депо. Бинокль показывал картину повышенной активности исследователей, которую Салдо интерпретировал как готовность к тестированию системы. Он не отваживался приближаться к специалистам. Приказы Хельстрома на этот счет были точны. Только Хельстром мог теперь изменять условия, и, понимая важность происходящего, Салдо решил во время вынужденного перерыва в лаборатории отправиться наверх, чтобы добиться разрешения на небольшое вмешательство.
Время приближалось к полуночи, когда клеть крана доставила его на чердак, где располагался командный пост. Охранник, узнав его, лишь коротко кивнул, разрешая войти. Внутри было сумрачно и странно тихо, и Салдо увидел, что большая часть руководящих работников Улья во главе с Хельстромом вышла на ночное дежурство. Хельстром стоял в северном конце комнаты — приземистая фигура на темном фоне окон с поднятыми жалюзи. Салдо поймал себя на мысли, что, по его оценке, большинство из присутствующих неважно себя чувствуют, за исключением Хельстрома, да и то с оговорками. Некоторым из них стоило бы поберечь силы на завтра.
Впрочем, Салдо не видел в поведении лидера ничего странного: будь он на месте Хельстрома, тоже стоял бы там, у северного окна.
Нильс повернулся и узнал Салдо, пробиравшегося в зеленоватом сумраке.
— Салдо! — крикнул он. — Есть новости?
Салдо приблизился к Хельстрому и тихо объяснил, почему покинул лабораторию.
— Ты уверен, что они собираются протестировать собранное оборудование?
— Очень похоже. Уже несколько часов они протягивают кабели. На других моделях это всегда означало подготовку к тестированию.
— Как скоро?
— Трудно сказать.
Хельстром беспокойно прошелся взад-вперед, и в чрезмерной точности его движений проглядывала усталость. Потом он остановился перед Салдо.
— Я не понимаю, как они собираются проводить испытания. — Хельстром потер подбородок. — Они ведь сказали, что для новой модели понадобится вся галерея.
— Правильно, они используют всю галерею — и вентиляцию, и странные конструкции из труб, проложенных ими по всей длине галереи. Под трубы подставили все, что смогли найти, — стулья, скамьи… Очень странное устройство. Они даже забрали насос из сада на сорок втором уровне — просто заявились туда, отсоединили и забрали. Только представь себе, как был раздражен управляющий садом, когда они просто заявили, что ты предоставил им такие полномочия. Это так?
— Вообще-то, да, — признался Хельстром.
— Нильс, как ты думаешь, такое поведение говорит о близости испытаний и больших надеждах на успех?
Хельстром думал именно так, но другие соображения не позволяли ему тешить себя надеждой. Поведение специалистов могло выражать смятение, которое охватило весь Улей. Хельстрому это казалось не то чтобы вероятным, но вполне возможным.
— А не следует ли нам спуститься и ознакомиться с обстановкой на месте? — спросил Салдо.
Хельстром понимал нетерпение, которое привело Салдо сюда из лаборатории. Нетерпение сейчас испытывали многие в Улье. Однако был ли смысл в том, чтобы самому спускаться вниз? Возможно, ему ничего не сообщат из естественной осторожности. Ученые предпочитали говорить о вероятности или о возможных последствиях на «определенной стадии эксперимента». И их легко понять. Эксперименты часто плохо кончались для экспериментаторов. В одном из испытаний образовался плазменный пузырь, который убил пятьдесят три работника, включая четырех исследователей, и полностью разрушил все в радиусе двухсот футов в одной из боковых галерей на тридцать пятом уровне.
— Сколько энергии они затребовали у энергетиков? — спросил Хельстром.
— Энергетики спросили, но им ответили, что расчеты еще не закончены. Я, впрочем, оставил в генераторной одного наблюдателя. Несомненно, исследователи запросят дополнительную энергию.
— Каковы оценки энергетиков, если исходить из числа используемых кабелей?
— Около пятисот тысяч киловатт. Впрочем, может, и меньше.
— Так много? — Хельстром глубоко вздохнул. — Салдо, исследователи слишком непохожи на остальных работников Улья. В них воспитывали довольно узкий взгляд на вещи, главные усилия направляли на развитие интеллекта. Нам следует быть готовыми к возможности катастрофической неудачи.
— Ката… — начал было Салдо и умолк, пораженный.
— Подготовь к эвакуации, по меньшей мере, три уровня, примыкающие к району испытаний, — приказал Хельстром. — Сам отправляйся в генераторную. Скажи главному специалисту, чтобы он не подсоединял силовые кабели без моего разрешения. Когда появятся исследователи с просьбой подключить силовые кабели, вызовешь меня. Спроси их, если получится, об оценке радиуса действия и фактора ошибки проекта. Узнай, сколько они потребуют энергии, и одновременно отдай приказ об эвакуации галерей. Мы не должны рисковать большим числом работников Улья, чем необходимо.
Салдо стоял, стараясь не показывать благоговения перед руководителем Улья. Он был уничтожен, от недавней гордости не осталось и следа. Ни одна из этих мер предосторожности даже не приходила ему в голову. Он хотел убедить Хельстрома лишь в одном: ученые не должны гнать его прочь. Отправка наблюдателя в генераторную с правом вето на подачу энергии не входила в планы Салдо.
— Возможно, ты бы предпочел отправить в генераторную кого-то другого, с большим воображением и более способного, — пролепетал Салдо. — Может, Эд…
— Мне нужно, чтобы именно ты находился в генераторной, — ответил Хельстром. — Эд — специалист с большим опытом жизни во Внешнем мире. Он способен думать как чужак, чего не скажешь о тебе. И у него более ровный темперамент, он редко переоценивает или недооценивает свои способности. Одним словом, он уравновешен. Если мы переживем ближайшие часы, то нам потребуется именно это его качество. Я верю, что ты выполнишь мои приказы со всем возможным тщанием. Я знаю, ты сможешь. А теперь возвращайся на свой пост.
Салдо выпрямился и посмотрел в лицо Хельстрома.
— Нильс, я не думаю…
— Отчасти из-за моей усталости я так жестко разговаривал с тобой. Это ты должен принять во внимание. Ты мог бы связаться со мной по внутренней связи, не покидая своего поста. Настоящий лидер, прежде чем действовать, рассматривает все возможности. Будь ты готовым лидером, то подумал бы, как поберечь мои силы, а также и свои. Но ты им станешь, и время между выбором возможностей и принятием решения будет становиться все короче и короче.
