– Спасибо, сестра Джексон, – пролепетала я. – Вы совершенно правы.
– Я это уже слышала! – бросила через плечо сестра Джексон. – За это задание ты получаешь ноль баллов. Останься после уроков.
Пруденс смахнула с кружевного воротничка крупинку пепла и ничего не сказала.
– Боюсь, я привлекла к себе беса-неудачника, – призналась я ей.
– Под конец года? То есть в самое неподходящее время? – коротко хохотнула Пруденс. – Как это на тебя похоже.
– А может, и не привлекла. Может, все в порядке.
Пруденс не предложила мне никакой помощи, но парень с переднего ряда протянул кусок пергамента и ручку. Я с благодарностью взяла. Тот самый парень, который вчера дал мне карандаш. Из-за меня его запасы канцтоваров быстро истощатся. На вид вроде ничего. Зовут его, кажется, Питер Пэн или что-то в этом роде.
Я перехватила взгляд Ника на этого парня. Возможно, они с Питером Пэном дружат.
Когда лекция закончилась, Ник подошел к парте, за которой сидели мы с Пруденс.
– Сабрина, можно тебя на пару слов?
– О чем?
Ник перевел взгляд на Пруденс, потом на парня передо мной, потом на листочки в своих руках. Если бы речь шла не о Нике Скрэтче, я бы сказала, что он волнуется.
Он наконец оторвал взгляд от листков.
– Дашь мне свой номер телефона?
Я оторопела.
– Разве у тебя есть телефон?
Ник покачал головой.
– Тогда зачем тебе мой номер?
– Мне бы хотелось, чтобы ты его дала, – едва ли не мечтательно проговорил Ник. – Но я не настаиваю. Не хочешь – не давай.
– Когда ребята спрашивают номер у меня, я говорю, что у меня нет телефона, – вставила Пруденс. – Лучше горькая правда.
Я прикусила губу. Вспомнилась Роз – она сказала, что еще не готова общаться со мной, просила подождать. Вспомнилось, как я отчаянно хотела позвонить Харви – и понимала, что этого делать нельзя. Отныне я чужая в мире людей. Они не хотят со мной знаться. А Ник просто спрашивает, как меня найти.
Я записала номер на краешке пергамента, который дал мне Питер Пэн, оторвала и с улыбкой протянула Нику.
– Вот.
Ник взял листок благоговейно, словно драгоценный бриллиант. И снова заглянул в свои записки.
– Прости, если я был слишком настойчив, – сказал он. – Просто хотел сказать, что ты мне нравишься. Не собирался причинять тебе никаких неудобств.
Я раскрыла рот от изумления. Этого я от Ника вот уж никак не ожидала. Я понятия не имела, что ему ответить, и мечтала лишь, чтобы кто-нибудь вклинился в наш разговор.
И в этот самый миг сверху дождем посыпалась пыль и покатились камушки. Гигантская каменная рука ни с того ни с сего отвалилась от стены и рухнула прямо на нас. Пруденс, Вещие сестры и мальчишка, сидевший впереди, кинулись врассыпную.
А Ник Скрэтч кинулся ко мне. Сбил меня со стула, и мы плюхнулись на пол, а сверху сыпались камни. Все, в том числе и я, наперебой читали заклинания, которые гасят огонь и удерживают стены. Ник дугой выгнулся над моим телом, оберегая от обломков, а рукой прикрывал мне голову.
Он шептал защитные слова, его низкий голос звучал прямо над моим ухом, и меня охватило странное чувство: я вдруг поняла, что со мной ничего не случится. Вот уж не думала, что смогу испытать это среди ведьм и колдунов академии.
Обвал прекратился, каменные осколки зависли в воздухе. Ник поднял голову. Его темные волосы были покрыты серой пылью, на щеке пламенела ссадина.
– Ты цела? – спросил он.
Я изумленно глядела на него снизу вверх.
Потом его оттащили Доркас и Агата. Доркас выражала глубокую озабоченность за Ника и все спрашивала, не ушибся ли он, хотя он сам с жаром утверждал, что целехонек. А Доркас явно вознамерилась снять с него рубашку и убедиться самолично.
Я вздохнула и села. Ну конечно. Я же знаю, каков он, этот Ник.
Пруденс присела на корточки среди обломков стены и аккуратно расправила темно-фиолетовую юбку. На ее идеально выбеленные, коротко стриженые волосы не посмела сесть ни одна пылинка. На губах цвета малины играла издевательская улыбка.
– Знаешь что, Сабрина? Кажется, ты и впрямь привлекла беса-неудачника.
– Спасибо, Пруденс. Какое глубокое озарение. – Я встала, отряхнулась и принялась обдумывать план действий.
Эмброуз говорит, бесов-неудачников легко изгнать. Для этого надо только выяснить, как их зовут. Я не стану просить о помощи своих родных. Сама справлюсь.
Впрочем, небольшая помощь мне бы не помешала.
Я обернулась к Пруденс.
– Ты прекрасно разбираешься в чарах на удачу. Давай вместе сходим в библиотеку. Мне надо выяснить имя этого беса-неудачника.
Она ответила не сразу. Я выжидательно замерла. Может, я прошу слишком многого? Всем известно, что у Пруденс хлопот полон рот с маленьким братишкой.
– А ты замолвишь за меня словечко перед Зельдой? – коротко спросила Пруденс.
Я изумилась.
– Перед моей тетей Зельдой? Зачем? А, потому что она станет руководительницей хора?
Кратчайшая пауза, и Пруденс ответила:
– Естественно. Я хочу получить сольную партию.
Я с жаром кивнула:
– Конечно, замолвлю.
– Тогда ладно, – согласилась Пруденс. – Договорились. Помогу тебе прогнать твоего неудачника.
Людские глаза не могут различить
28 декабря, утро
Роз
Розалинд Уолкер сидела в новой кофейне, а напротив нее за столиком был Харви. Для тех, кто с ними не знаком, это выглядело почти как свидание.
Как только эта мысль пришла Роз в голову, она нечаянно вылила содержимое маленького цветастого чайничка прямо себе в эклеры.
– Эй, Роз, что с тобой? – удивился Харви.
Он как на пружине подскочил с ситцевого кресла и склонился перед ней, промокая чай бумажными салфетками.
Роз мучительно поморщилась.
– Прости, прости…
– Ничего. Не обожглась?
– Нет.
Харви улыбнулся ей, как умел только он – нежно и рассеянно.
– Тогда все в порядке.
В чьих-нибудь других устах это, возможно, прозвучало бы как ложь, но надо знать Харви. Он всегда говорит серьезно.
Прибравшись на столе, Харви немного подумал и поменял тарелки местами: себе взял залитую чаем, а перед Роз поставил непострадавшие эклеры.
– Ну ты чего, Харви, – запротестовала она. – Не надо.
Харви покачал головой:
– Ребята-подростки способны съесть все что угодно, слышала? К тому же я люблю эклеры с кофейным вкусом. Наверняка следующим писком моды будут эклеры с ароматом чая. Теперь они мои. Даже не пытайся отобрать.
