Я села на смятую кровать, комкая в ладони записку Ника. Салем мяукнул и вспрыгнул мне на руки. Я отбросила бумажку и обняла его.
– Хочешь, оторву этому мальчишке башку? – зашелестел у меня в голове шепот Салемова духа, словно ветер среди деревьев. – Я могу. Ради тебя. Легко, как мышонку.
– Не надо, – шепнула я в ответ. – Пусть его голова останется на плечах. Мне так больше нравится.
– Этот мальчишка – грубиян, – возмущенно продолжал Салем. – У того человека хоть руки приятные. Мягкие. Но он, феерический идиот, не понимает ни слова из того, что я говорю. Оба они тебя не стоят. Давай наслаждаться роскошью одиночества. Уйдем и будем жить вместе в лесной хижине.
Я крепче обняла его.
– Непременно обдумаю твои мудрые слова.
Он простил меня и замурлыкал по-кошачьи, хотя не имел ничего общего с котами. Тихое утробное урчание действовало на меня точно так же, как на него мои поглаживания: расслабляло и успокаивало. Я забралась под одеяло, в гнездышко из мятых подушек, вместе со спутником, который выбрал меня сам и никогда не покинет.
Завтра поговорю с Ником и Пруденс, разберемся, что делать.
Я закрыла глаза. В темноте вновь возник ужас, пережитый в лунном свете, когда я уцепилась за своего братца при одной только мысли о том, что несчастья, выпавшие на долю Харви, могут случиться и со мной.
И в тот серебристый миг все стало ясно. И больше не было нужды без конца винить во всем себя.
Если я потеряю Эмброуза, если потеряю тетю Хильду или тетю Зельду, я голыми руками разорву в клочки всю преисподнюю вместе с чистилищем и верну их обратно. Спалю небеса и обрушу их на землю.
Все говорили мне, что в тот раз я зашла слишком далеко, что не надо было возвращать Томми к жизни, но я никого не слушала. Не считала, что захожу слишком далеко.
Я не такая, как мама, больше похожа на отца. Он не боялся власти. Он был первосвященником. Он изменил колдовской мир. И я тоже сумею изменить мир.
Наверное, сейчас мои друзья из людского мира ничем не смогут мне помочь. Но придет время… Если я научусь держать свою магическую силу в узде, если изменю колдовской мир так, что моим друзьям там ничто не будет угрожать, то смогу их туда впустить.
А пока что нам, видимо, следует побыть порознь. Я сумею выдержать разлуку. Тем более что в колдовском мире у меня появился друг. Рядом со мной будет Ник.
Хватит сомневаться в себе. Какие бы новые опасности ни ждали меня, я встречу их лицом к лицу и никогда не отступлю.
Харви пришел бы в ужас от одной мысли о том, что мне грозит опасность, но я-то ничего не боюсь. Что может быть страшнее, чем опасения потерять тех, кого любишь? Какие бы беды ни ждали впереди, у меня за спиной всегда будет стоять дом Спеллманов. Он – моя опора, земля под ногами. Если мне станет грустно и одиноко, придет братец и развеселит меня, тетя Хильда испечет тысячи вкусностей, а тетя Зельда крепко сожмет меня в объятиях и будет ждать, пока я выплачусь. Я ведьма из семьи Спеллманов, и я больше не боюсь того, что ждет впереди.
Я не могу представить себя на месте Харви, не могу вообразить, что я так же одинока. Рядом со мной мурлыкает Салем, на чердаке танцует братец, а внизу, среди заколдованных ботинок, бранятся тетушки. Под эти домашние звуки я сама не заметила, как уснула.
В темноте нам всем нужны друзья.
Слишком высоко целишь для земной любви
29 декабря, ночь
Харви
Харви сидел у себя комнате и рисовал. Вдруг он услышал оглушительный стук. Выронил карандаши, бросился открывать, но отец успел первым. Когда Харви домчался до входной двери, Ник уже запихивал в карман опустевший флакон.
– Привет, человече, – бросил он. – А ты поди прочь.
– Кто ты такой вообще? – невнятно пробурчал отец и поплелся прочь.
В открытую дверь ворвался холодный воздух. Харви подумал: наверное, скоро опять пойдет снег. В морозном ветре чуялся какой-то странный привкус, оседавший во рту. Жестяной. Как кровь.
– Что ты сказал? – насторожился Харви. – Ник, ты его слышал?
Ник ухмыльнулся вслед отцу.
– Не прислушивался. Я вообще обращаю на людей мало внимания. Тем более вот на этого.
Харви преградил отцу дорогу.
– Пап, ты спрашивал у Ника, кто он такой?
– А ты можешь мне ответить? – окрысился отец. – Или ты не только дурак, но и слепой?
Отцовский взгляд упал на Харви и сразу наполнился недовольством.
Харви сжался.
– Не смотри на него, – приказал Ник. – Иди к себе в комнату и носа не высовывай.
– Нет, погоди, – начал Харви, но отец уже скрылся за дверью. Тогда он накинулся на Ника: – Прекрати его заколдовывать!
– И не подумаю, – отозвался Ник. – Сегодня за Пруденс гналась целая свора людей. Твой отец – охотник на ведьм. Он представляет проблему, которую надо уладить.
Харви неуверенно смолк.
– С Пруденс ничего не случилось?
– Ничего. С ней Зельда Спеллман.
Вот и хорошо. Мимо Сабрининой тетушки Зельды муха не пролетит.
– Ну ладно, – вздохнул Харви. – Вернемся к моему отцу…
– Да, – кивнул Ник. – Давай возвратимся к мысли его убить.
– Прекрати! – завопил Харви. – Это не смешно!
Обычно где-нибудь на лице Ника постоянно пряталась смешинка. А сегодня этого не было. Ледяное спокойствие превратило его в зловещего незнакомца. И с ужасом, сгущавшимся подобно темной туче, Харви повторил про себя отцовские слова: «Кто ты такой вообще?»
Кого он, Харви, пригласил к себе в дом?
Когда Пруденс угрожала, Харви решил, что она шутит. Она носила браваду, как доспехи, как крылатую подводку для глаз. Он это сразу понял. Потому и сказал себе, что она не всерьез.
Но, может, и всерьез.
Тот парень, Люк, хотел разделаться с Харви. Пруденс сказала, что ей по силам его прикончить, а Нику вообще никакого дела не было. Ведьмы убивают людей. Уж кому это не знать, как не Харви.
Всякий раз, когда он был вроде бы готов внутренне примириться с магией, ему жестоко напоминали, сколько опасностей в ней скрыто.
– Ник, отец – это все, что у меня есть, – в отчаянии заявил Харви. – Скажи, что ты шутишь.
Лицо Ника еще с мгновение оставалось холодным и чужим. Потом он нахмурился:
– Ну ладно. Будем считать, что я пошутил. Ты мне надоел. Хочу лазаньи.
– Уже давно за полночь, – буркнул Харви. – Я не стану делать тебе лазанью.
В конце концов они очутились на кухне, и Харви придвинул к Нику тарелку с разогретыми фахитами.
Ник взглянул на тарелку, достал из кармана фиолетовый флакон и постучал им по краю стола, даже не распечатывая. Потом встретился взглядом с Харви и убрал флакон.
