Отец насмехался над тем, что Харви слишком легко давал волю слезам. Дразнил младенцем, сопливой девчонкой. А Харви мог заплакать над ошеломительно красивым закатом. В семь лет он плакал, соскучившись, когда тетушки увезли Сабрину в трехдневную поездку. Плакал, когда раненый птенчик, которого он спас, все-таки не выжил. Плакал, когда ушла в мир иной двоюродная тетушка, любившая леденцы больше детей. Рыдал на плече у Томми, когда умерла мама. Сердце разрывалось от горя, но в объятиях брата было тепло и уютно.
Но в тот раз Харви не плакал.
Он не плакал по Томми. Ни разу с того самого дня, как взял ружье и вошел туда, где на кровати лежала бесчувственная оболочка брата. Слезы не могли дать облегчения.
Когда начнется колдовство
27 декабря, день
Сабрина
Новое кафе привлекало своей необычностью, оно не имело ничего общего с вульгарным интерьером книжного магазина доктора Цербера. Кофейня «Дочь епископа» напоминала старинную чайную лавку с викторианским фарфором в синих узорах. На сверкающих латунных подносах-этажерках были разложены и современное печенье, и традиционные лепешки. Даже жители Гриндейла, обычно весьма недоверчивые к новизне, выстроились в очередь. Я заметила там таких неожиданных персонажей, как школьные хулиганы во главе с Билли Марлином и мистер Кинкл с друзьями-шахтерами.
Хозяйка магазина, валлийская вдова миссис Ферх-Гег, носила фартук в красный горошек и укладывала светлые волосы в такую высокую прическу, что та клонилась на сторону, как Пизанская башня. Она сказала, что своими руками испекла все те сотни эклеров, какие выставлены на витрине. Кофейня наполнилась оживленным гулом.
Вот бы встреча с Роз прошла так же гладко, как шли дела в новом заведении. Обычно мы болтаем без умолку, но сегодня наш столик был единственным оазисом молчания. Роз выжидательно смотрела на меня, словно опасалась, что я вот-вот заколдую свой круассан.
– Как поживает малышка? – спросила наконец Роз.
В ночь, когда пришли тринадцать ведьм, моя тетя Зельда выкрала у первосвященника новорожденную дочку. В канун Йоля пришлось срочно вызвать Роз, чтобы она посидела с ребенком. Декабрь выдался насыщенным.
– Мы отдали Летицию лесной ведьме, – сказала я. – Ради ее же безопасности.
Роз в ужасе отпрянула:
– У ведьм так всегда делается с приемными детьми?
– Нет, это случай особый.
– Я не хотела никого осуждать, – торопливо добавила Роз. – Уверена, вы приняли верное решение. А я недавно была у Сьюзи. Она никак не придет в себя после того случая…
Роз с трудом подбирала слова. Вертела пустую чашку на блюдце, будто искала вдохновения в нежных фарфоровых глубинах.
– С йольским демоном, – подсказала я.
В праздник Йоля нашу подругу Сьюзи похитил демон. Это была целая история.
– Да. С этим, – натянуто рассмеялась Роз. – Говорит, вы с тетушками ей очень помогли. Это хорошо.
– Раз уж ты видела Сьюзи… – заговорила я. – Не слышала ли о Харви? Как у него дела?
Наступило молчание. Роз хмурилась, глядя в чашку. Ей было явно не по себе.
Видимо, когда от компании друзей откалываются двое, это получается неловко для всех. Мне все чудилось, что Роз подбирает слова, чтобы сказать: «Мы с Харви целыми днями вместе! Только и говорим о том, как он тебя ненавидит. И колдовство ненавидит. И ведьм. И тебя».
– Я не виделась с Харви, – буркнула наконец Роз. – Он позвонил, позвал погулять, но мы уже договорились пересечься с тобой. Я ему сказала, что мы можем встретиться завтра утром.
Я постаралась подавить ревность. Все на свете отдала бы, лишь бы Харви мне позвонил.
– Как тебе показался его голос по телефону?
Роз оторвалась от позолоченного ободка чашки и посмотрела на меня. Ее глаза, янтарные, как чай без молока, скрытые за стеклами очков, всегда были немного не сфокусированные и обычно очень теплые. Обычно, но не сегодня.
– Грустный. Очень грустный голос.
Я мучительно закашлялась.
– А как ты? Как у тебя со зрением?
– Не очень, – с трудом ответила Роз. – Послушай, Сабрина, представляешь, каково мне было узнать, что я теряю зрение оттого, что когда-то моего предка в шахте прокляла ведьма? Не знаю, говорить ли вообще об этом с тобой.
Я моргнула.
– Но мы же лучшие подруги. Мы должны говорить обо всем.
Роз нетерпеливо махнула рукой. То ли не рассчитала, то ли плохо видела и не понимала, где что стоит. Чашка звякнула о блюдце и чуть не упала со стола. Я быстро прошептала заклинание, и чашка с блюдцем выровнялись. Роз подскочила, будто услышала звон, которого не было.
К нам подлетела миссис Ферх-Гег, спасла свою посуду.
– Еще чашечку? – спросила она с музыкальным валлийским акцентом. – Или эклеров? Вижу, девочки, вы так увлеченно беседуете.
Губы Роз нервно задергались, потом успокоились.
– Вообще-то мне пора идти.
Хозяйка кивнула, качнув сложносочиненной прической, и пошла выписывать счет. Я провела ладонью по стеклянной столешнице и взяла Роз за руку.
– В том проклятии моей вины нет.
– Знаю, – прошептала Роз.
– Я найду способ снять его и помочь тебе, Роз. Честное слово, найду.
Но Роз уже собирала вещи.
– Сабрина, дай мне время.
Она торопливо натянула шапку и шарф. Я смотрела, как суетливо двигаются ее руки, и мое сердце разрывалось.
Когда мы вышли, Роз попыталась улыбнуться мне, но не смогла. Казалось, наша дружба упала на пол и разбилась вдребезги.
Я и так уже потеряла Харви. Не хочу терять всех своих друзей в людском мире. Я понимала, что не должна их торопить, но иначе не могла. Такая уж я есть. Или я тороплю их, или оставляю в покое. Я не могла придумать среднего пути и не хотела оставаться без них.
– Давай хоть провожу тебя домой.
– Не надо, Сабрина. Мне и вправду пора идти.
Я смотрела, как Роз в спешке перебегает главную улицу, и на душе было тревожно, потому что она слишком быстро бежала по скользкому льду. Может, друзьям и впрямь будет лучше без меня.
Прежде чем ступить на мостовую, она посмотрела и направо, и налево. По другой стороне ехал белый фургон. Наверное, Роз не заметила его на фоне белого снега – выскочила на дорогу прямо перед ним.
Я похолодела. Фургон мчался прямо на нее. Дорога очень скользкая. С телепортацией не успеть. Я машинально прошептала заклинание.
– Этого ей нельзя увидать. Я ее место хочу занять!
Взметнулся вихрь, словно закружились снежинки на резком ветру, и я очутилась посреди улицы. Прямо на меня мчался фургон. Роз, целая и невредимая, стояла на другой стороне. На моих губах мелькнула довольная улыбка.
