– Тебя признали как терапевта? Хорошего? Талантливого? Сильного? Умелого? Сейчас я тебе покажу! – рычит он в бешенстве.
И ровно через неделю, на следующей обучающей группе – экзистенциальной, где я все время так сильно ранюсь, – он берет реванш. Я выхожу работать в центр, и с первых же минут сессии начинается что-то непонятное. Я влетаю в контрперенос (бессознательные реакции терапевта на личность клиента и его чувства к родителям), замораживаюсь и в ужасе от возможности стать насильником почти умолкаю. Отдаю всю власть клиенту. Теряю себя, клиента, наш контакт. И в конце совершенно неосознанно включается мой Обвинитель и мочит клиента, насилует его. Мой самый ужасный кошмар сбывается.
– Я хочу закончить сессию раньше, – говорит клиент.
– Ты можешь, если хочешь, но у тебя еще есть время, – отвечаю я.
Клиент, стиснув зубы, продолжает работу. Минут через пять он снова говорит:
– Хочу на этом закончить.
– Хорошо, давай закончим, но ты можешь резюмировать, с чем ты уходишь?
– Нет.
– Не можешь или не хочешь?
– Наполовину то, наполовину это.
Это и есть насилие. Почему я так делаю? Из лучших побуждений. Мне непонятно, что происходит с клиентом во время сессии. Я тревожусь за него. Видно, что он в сильных чувствах, но на вопросы о них не отвечает. Почему и с чем уходит – непонятно. Я боюсь, что причиню клиенту боль или вред, что ему будет с этим плохо, он не справится или будет в тяжелых чувствах, а я ему ничем не помогла. Еще я понимаю, что теряю свою терапевтическую власть, но ведь я не должна отдавать ее клиенту, это неправильно.
И тогда довольный Обвинитель принимается за свое черное дело. Он мастерски меня размазывает, и хотя мне удается как-то справиться с ним, он не успокаивается. На следующей супервизорской группе с нами работают более опытные коллеги, и он снова разворачивается во всю силу. Меня захлестывает черная дисфория, я ужасно страдаю от боли, боюсь вздохнуть или сказать хоть слово, понимая, что меня сейчас замочат.
– Ты все задаешь вопросы, ожидая простых конкретных ответов. Но их нет. Надо правильно чувствовать, – говорит мне супервизор.
Угнетающий Родитель злорадно хохочет:
– Ты поняла? Тебе никогда не стать терапевтом, потому что ты не можешь правильно чувствовать. Этому нельзя научиться. Так что уймись, наконец!
Мой Ребенок ужасно расстраивается и горько плачет. Ему очень обидно. И он считает это несправедливым. Но поскольку тогда новая версия Обвинителя, атакующая Терапевта, еще находилась в Тени, мне было сложно ей что-либо противопоставить. Он невероятно убедителен. Я согласна, что невозможно работать терапевтом, если я неосознанно насилую клиентов. Ужас! Лечиться, срочно лечиться!
Ребенка Угнетающий Родитель хочет видеть идеалом и усладой родительского сердца: тихий, послушный, не возражает, делает все, что велят. Такого можно поставить аккуратненько в шкафчик, если не до него, и он там будет тихонько стоять. Он должен быть всегда опрятно и чисто одетым, не бегать, не кричать, не играть. Жить по строгому режиму. Кушать только полезное. И при этом радоваться жизни.
У меня Ребенок совсем не такой. Он очень сильный, его мало что может подавить после всего, что он пережил. Он веселый и озорной, шумный и энергичный, очень творческий и общительный. Любит быть в центре внимания, петь, плясать, играть, радоваться жизни. Носиться босиком по лужам, гулять по лесу (а там непременно к одежде пристает земля или листья путаются в волосах). Есть на обед сладости, смотреть за полночь кино, не соблюдать никакой режим – жить так, как сейчас хочется. Он – почти полная противоположность тому, что хочет видеть в нем Обвинитель. Но у Ребенка теперь есть Любящая Мама, которая его защищает, вступается за него и разрешает очень многое. Так что он не очень страдает от Угнетающего Родителя.
Угнетающий Родитель верит, что если Ребенок будет «хорошим», внимательным к другим, немного невротичным, то его будут больше любить, принимать и меньше обижать, ругать, одергивать и говорить: «Тебя слишком много», «Ты занимаешь наше время, место, пространство», «Помолчи, дай другим сказать». Угнетающий Родитель не понимает, что это всего лишь иллюзия. Но все-таки и он хочет Ребенку добра. Просто воплощает это в жизнь очень противоречивыми способами.
Есть Девушка-Подросток, более взрослая грань Ребенка. Ей нравится красить волосы цветной тушью, носить яркие одежки, гетры, шарфики с помпончиками. Она влюбляется в мужчин старше себя и в мальчиков-сверстников – она готова влюбиться в любого, сказавшего ей доброе или нежное слово, уделившего внимание.
Угнетающий Родитель не одобряет ее внимания к мужчинам. Ведь это может привести к новому насилию, от которого он хочет ее уберечь. Способы он выбирает очень жестокие, но все же заботится о ней и пытается защитить.
Самая кровопролитная война у Родителя с тем, кто мечтает стать Терапевтом. Тут идет битва не на жизнь, а на смерть. Я не могу пока сказать, что такого ужасного в этом для него. Когда узнаю – расскажу.
– Пока ты отрицаешь, что все твои фигуры – это ты, ты так и будешь пребывать в этих сильных чувствах, – говорит мне моя терапевт. – Пока их от себя отталкиваешь, отбрасываешь, отрицаешь.
– Как же принять Угнетающего Родителя в себе? – задаюсь я непростым вопросом.
Представляю, как знакомлюсь с ним. Вот он заходит в комнату: широкоплечий мужчина старше сорока, высокого роста, с твердой поступью, четким мерным шагом, отчетливой внятной речью и громким голосом. Его взгляд прям, он непоколебимо уверен в себе. Он четко знает, как правильно, как должно быть. У него нет ни малейших сомнений. К сожалению, он ограничен в своих убеждениях. Он носит черный плащ, кованые сапоги; у него черные глаза, горящий взгляд и квадратная челюсть.
И я – стройная девушка среднего роста, одеваюсь как подросток. На его фоне выгляжу совсем маленькой и хрупкой. Моя терапевт торжественно:
– Наоми, пришло тебе время познакомиться со своим Угнетающим Родителем.
Я ему:
– Здравствуйте. Проходите, пожалуйста. Присаживайтесь – вот сюда, в это кресло. Что вам налить – чаю? Кофе? Со сливками? Сахару?
В общем, светский раут. Сидим, смотрим друг на друга, молчим. Я теряюсь – как с ним беседовать? О чем? Как вообще быть? Еще не знаю. Но чувствую, что пока я про него рассказываю – маме, подружкам, пока пишу про него здесь – мое отношение к нему теплеет. И он уничтожает меня меньше.
Недавно вышла в институте поработать в центре терапевтом – потренироваться на практическом занятии. И ощутила, что во мне проснулся мой Терапевт – ему, конечно, не сидится, он всегда готов. Никогда не откажется, а часто и инициативу проявляет, только диву даюсь. Я должна была только прояснить запрос.
Мне попался не клиент, а петляющий заяц, я с такими еще не встречалась. В итоге я потеряла суть – так он меня запутал. Потеряла клиента и наш контакт; мне начала помогать (или мешать) вся группа, народ комментировал и смеялся. Было очень весело.
