– Как ты себя чувствуешь? – спросила меня преподаватель.
– Странно, – ответила я.
А поскольку клиент тоже говорил, что чувствует себя странно, то мне было понятно, что я снова по уши в контрпереносе, о чем и сказала преподавателю.
– Ты молодец, – утешила она меня. – Трудно неопытному терапевту с таким клиентом. Он всех запутал.
Я нисколько не поранилась обо все это. Словно показывала своему Обвинителю, что я могу быть неопытным, начинающим, несовершенным Терапевтом. И никто от этого не умирает: ни клиент, ни я.
Потом был другой случай. Поскольку я с друзьями организую конференцию по психологии, нашей задачей было собрать побольше людей, а также тех, кто будет проводить мастер-классы. Я начала трясти своих друзей на эту тему. И в этом мне весьма помогал… Кто бы вы думали? Угнетающий Родитель! Причем раньше, пока я его не осознавала и он творил беспредел из Тени, я была свято уверена, что делаю это из любви к ближним, из искренней заботы о них.
Травмированная часть меня страшно боится проявить насилие, кого-то обидеть, задеть, забыть, проявить невнимание. Помню, на последнем интенсиве по проработке детских травм мы делали спектакль. Участвовать хотели не все. И те, кто уходил, тревожили меня: я боялась, что их это обижает. Я спрашивала их – нормально ли им? И когда их ответы меня не вполне удовлетворяли, я переспрашивала и уточняла. Для меня это было проявлением заботы и внимания. А для них – давлением. Это меня тогда поразило.
Сейчас же, когда моя подруга взмолилась о пощаде, я честно ей сказала, что да, я давлю, пристаю и не отстану от нее, пока она не пришлет то, что мне нужно для конференции. Ее реакция была отличной от тех, что я встречала в таких случаях раньше, когда не признавала Обвинителя в себе. В итоге она была мне горячо благодарна. А помог мне в этом мой Угнетающий Родитель.
В результате на сайте почти все анонсы появились до срока, и я не тревожилась, что людям будет скучно. На самом деле я приставала к своим подругам потому, что меня съедала тревога: не будет людей, будет неинтересно, конференция не удастся. И моя тревога успокоилась, когда уже были заявки на мастер-классы, так что мы могли думать над расписанием, бюджетом и прочими организационными вопросами. То есть я делала это в первую очередь для себя – чтобы улеглась тревога. Хотя элемент любви и заботы к подругам здесь тоже присутствует. Но не он ведущий.
Я помню, как трудно мне было самой начать когда-то, и я точно не сделала бы ничего без поддержки, помощи и таких же пинков моих старших товарищей.
Что же про Угнетающего Родителя? Мне он все больше нравится. Я проникаюсь к нему и нежностью, и благодарностью. Ведь правда же, во мне все это есть: напор, давление, упорство, упрямство и желание сделать по-своему, добиться своего, повлиять.
Может, теперь мне будет с ним полегче жить? Кажется, я все больше его признаю и понимаю.
2010
Пока нет защиты
У меня была иллюзия, что можно избавиться от Обвинителя. Но я в своей психотерапии уже больше семи лет, и он по-прежнему со мной. Меняется ландшафт его действий, я отвоевываю все больше и больше территории, умею защищать все больше внутренних фигур, но и он захватывает новые области, видоизменяется. Зато появились навыки обращения с ним, методы совладания.
От Угнетающего Родителя Ребенок все время получает только негатив и недовольство. Если реальным родителям невозможно было угодить, то и Угнетающему Родителю угодить не удастся. Пока не начинаешь с этим работать на психотерапии, не возникает чувства, что он обращается с Ребенком несправедливо. Наоборот, его аргументы кажутся такими убедительными. На них нечего возразить, они звучат стройно и разумно.
Как можно это изменить? Для начала – объявить аргументы несправедливыми и снизить требования к Ребенку. Конечно, невозможно сразу изменить то, к чему привыкли, поменять способ, которым думали годами. Но, замечая это в себе, можно раз за разом объявлять такое обращение с Ребенком несправедливым. Подобное угнетающее отношение к себе настолько привычно, что самостоятельно заметить его очень сложно. Но терапевт может это показывать. И повторять, что это несправедливо и с детьми так поступать нельзя.
Нашей Тенью становится то, что мы в себе не принимаем. Особенно сложно принять в себе те черты, о которые так сильно ранился в детстве. Увидеть, что я похожа на маму и папу, что унаследовала от них самые неприятные проявления – то, что меня в них так раздражает, то, что ненавижу. Это чудовищно тяжело пережить.
Но правда в том, что если я – жертва жестокого обращения в детстве, пренебрежения, покидания, обесценивания, предательства, насилия, безумия, игнорирования моих чувств и потребностей, то и во мне вырастет монстр, который сильно не любит детей и моего Ребенка в частности. Вот почему так трудно заботиться о себе, защищать себя. Поэтому порой нападают ступор и оцепенение, паралич и немота. Это невероятно трудно в себе принять.
Признавая это, беря за это ответственность, я позволяю произойти переменам. Разумеется, это требует времени. Не получается сразу перестать его обижать. Но путь начинается с признания: это делаю я. Я обижаю своего Внутреннего Ребенка, бросаю, затыкаю, подавляю, предаю, насилую.
Пока нет защитника – Любящей Мамы – Ребенок вынужден прятаться, уходить. Он привыкает слышать только негативные оценки, критику, обвинения, обесценивание, и чтобы не страдать от постоянной боли, замораживается, отключает чувства. И вот я уже ничего не ощущаю.
…Почему я не знаю – кто я? А если пытаюсь задать себе этот вопрос, то меня охватывает леденящий ужас, и я сбегаю от ответа. Почему? Потому что, перебирая ответы, я обнаруживаю, что все они оказываются не тем: я – девочка, я – школьница, я – дочь и сестра.
Всего этого мало. Я ведь больше, чем эти узкие понятия. Ведь если бы я была мальчиком, я бы тоже была – сыном и братом. А если бы не училась в школе? Кем бы я была тогда? Ведь когда я поступлю в институт, то уже не буду школьницей.
Что останется, если все это убрать, убрать мои роли? Я – не девочка (ведь не всегда я буду девочкой, потом стану девушкой, женщиной, старушкой), я – не школьница, не дочь и не сестра.
Но тогда кто же я? Ужас в том, что не остается ничего. Тогда получается, что меня нет. Меня просто нет, понимаете? Есть лишь роли, намотанные на пустой каркас. Девочка – это каркас, а внутри – пустота. А чем эта девочка отличается от других девочек? Цветом волос, глаз и фигурой?
…Почему я абсолютно убеждена, что любить меня невозможно?
Я не верю, когда люди говорят, что любят меня. Я думаю: «Это ваши иллюзии. Вы любите не меня, а образ, созданный вами. Потому что меня любить невозможно». Откуда у меня такая уверенность в этом, если моя мама меня любила? Откуда эти мысли?
…Почему я уверена, что у меня нет права быть?
Я чужая в этом мире, я занимаю чье-то место. Я не имею права жить, находиться здесь. Я вечно подвешена на волоске и знаю, что стоит мне оступиться – меня просто уничтожат, убьют. От этого – постоянный страх проявляться, говорить, делать. Постоянная безумная тревога: вдруг я сейчас сделаю что-то не так? Вдруг я разонравлюсь, меня отвергнут, больше не захотят видеть? Выгонят и скажут: «Никогда больше не приходи».
