– Видишь, как я тебе и обещала, мы его нашли, подобрали и сейчас пойдем кормить уток.
– Кормить уток! – радостным эхом отозвался Ребенок.
У пристани они точно есть, а в лесу птиц не доищешься. Я ведь пыталась по пути кидать кусочки и рыбам, и птичкам, но никто из них не реагировал. Рыбы ушли поглубже под воду, видимо, чтобы капли дождя не стучали им по головам. А лесные птицы были дикими и только улетали подальше, когда я им что-то бросала.
Когда мы с Ребенком шли под дождем кормить уток, как он хотел, я почувствовала, будто он взял меня за руку, и представила, как мы с ним идем вместе, рядом, пусть и под дождем, но счастливые. Фантазия моя разгорелась. Я вообразила, что навстречу нам идет какой-то знакомый взрослый мужчина.
– Куда вы собрались под таким-то дождем?
– Кормить уток.
– С ума, что ли, сошли? Вон как грохочет! Все нормальные люди бегут сейчас по домам, а вы – на озеро! Он-то ладно, ребенок, что с него взять, но ты-то, взрослая вроде женщина, о чем только думаешь?
Ребенок испуганно переводит взгляд с него на меня – а вдруг я его послушаю и передумаю? Я спокойно улыбаюсь взрослому, чувствуя, как трудно ему меня понять.
– Да, мы идем кормить уток.
– В такой дождь? – изумляется он. Похоже, ему очень трудно в это поверить.
– А ты думаешь, утки в дождь меньше хотят есть, чем обычно? Или вообще не хотят?
– Хотят. – Одобренный моей поддержкой, неожиданно вступает Ребенок с видом главного авторитета по всем вопросам, касающимся уток.
– Понимаешь, это очень важно. И я обещала Ребенку. А ведь он верит мне, я не могу обмануть его доверие.
Знакомый только разводит руками с видом полного бессилия перед подобным безумием. А мы, довольные и счастливые, идем дальше – наконец-то кормить уток!
Внутри меня Ребенок радуется, танцует под дождем, прыгает по лужам, размахивает руками. Он счастлив. И не потому, что мы кормим уток (мы еще до них не дошли), а потому, что я его понимаю, поддерживаю, потому что я – с ним. И конечно, я тоже счастлива, ведь он – это я, как ни трудно мне в это поверить.
Мы доходим до озера. Ура! Утки там, плавают в воде у пристани, несмотря на дождь. И вот он, долгожданный праздничный момент – мы крошим тесто пицц в воду, отщипываем кусочки и бросаем птицам. Сколько радости и удовольствия! Как они смешно за ними прыгают, пытаясь перехватить кусочек! Если утка не успевает подплыть, рыбы, метнувшиеся к лакомству стаей, тут же все растаскивают.
Утки такие непохожие друг на друга, так по-разному себя ведут. Одна плавает у самого причала, доверчиво глядя на меня снизу – ну брось же мне кусочек! Я, конечно, бросаю. Другая, которую клюют и забивают товарки, плавает в отдалении. Боится даже приближаться. Похоже, она не верит, что ей тоже может что-то достаться. Даже не пытается конкурировать. Как она похожа на меня! Проникаюсь к ней глубоким сочувствием и, размахнувшись посильнее, бросаю ей побольше кусочков. И она даже успевает их съесть прежде чем остальные доплывут-долетят к ней.
Большая часть уток плавает посередине. Им тоже достается немало хлеба. А с другой части озера уже плывут новые утки, завидевшие издалека, что затеян настоящий пир! До чего весело, трогательно и радостно их кормить. Все новые ломтики пицц доставала я из рюкзака и скармливала по кусочкам. И в результате получила море удовольствия – гораздо больше, чем если бы съела эти пиццы сама. Случайные зрители, укрывшиеся от дождя на пароходике около пристани, тоже немало порадовались моему невольному представлению, многие фотографировали и снимали уток на видео.
Мы с Ребенком, невероятно довольные собой, сели на этот самый пароходик и поплыли кататься по большому озеру. Столько радости и счастья получила я вместе с ним, пока мы исполняли его заветное желание. И сколь многого бы я лишилась, если бы не послушала его и оставила хлеб в том лесу.
Меня переполняет чувство благодарности к нему за его мудрость. И к себе – за то, что все-таки могу порой его услышать и послушать. И к моим терапевтам – за то, что научили меня этому. Знаю, что я еще только в самом начале пути. Сколькому мне еще предстоит научиться в контакте с ним! Пока что наши встречи удаются мне редко, но я бесконечно ценю эти моменты.
И может, в итоге я смогу поверить, что способна стать матерью, что справлюсь даже с этим невозможно трудным делом. Что воспитание детей, выращивание их, сопутствие им в их жизнях может приносить счастье и радость, как в один голос уверяют меня мои подруги, у которых есть дети. Пока мне кажется, что это, скорее, масса долга, вины, колоссальной ответственности, и очень мало в этом того, что вознаграждало бы меня за все мои усилия. Я смотрю на молодых матерей вокруг себя. Они такие же, как я, но при этом я ощущаю себя совсем ребенком, а они – уже матери! Это вызывает во мне ужас. Как будто дети играют в родителей. Мне кажется, эти молоденькие девчонки внутри такие же дети, как и я. И они не понимают, что ребенок – это не игрушка, а огромная ответственность, с ним нельзя абы как. А вдруг травмируешь? И будет он потом мучиться по жизни, как я сейчас. Но и это, конечно, не про них, а про меня – бесконечные мои фантазии и переносы. Хотя, кто знает?..
2010
Стоит честно признать и присвоить что-то – и оно начинает меняться. Пока я писала эту статью, внутри меня продолжались изменения. Во всяком случае, мой контакт с Ребенком еще немного улучшился.
Когда я собирала вещи перед отлетом из Хорватии, то как всегда тревожилась. Тревога нарастала. Когда я ее осознала, то поняла, что тревожится Ребенок, и подумала, что могла бы с ним поговорить. Я представила, что у меня есть сын, мы с ним отдыхали на море, а теперь собираемся домой. Я пакую вещи и навожу порядок, а он тревожится, бегает вокруг, задает разные вопросы, больше от напряжения, чем от желания что-то узнать.
Я отложила сборы, села на кровать, посадила его к себе на колени, обняла:
– Ты тревожишься, потому что нам предстоит дорога. Ты не знаешь, справимся ли мы со всем неизвестным, что может нам встретиться, – сказала я ему. – Дом – безопасное место, а дорога – всегда новое, а новое для нас – это напряжение. Но я буду с тобой, – продолжала я, крепче обнимая его и целуя в макушку, – мы будем вместе и обязательно справимся, потому что уже не раз справлялись и с куда более сложными ситуациями.
– Да, – радостно откликнулся он, – справлялись! Вот тогда… и тогда…
Мы еще немножко посидели так, потом он сполз с моих коленок и побежал по своим делам, а я продолжила собираться. Тревога меня отпустила.
Прошли летние каникулы, во время которых я не ходила на терапию, и я снова встретилась с терапевтом. Я рассказывала ей о своих открытиях и своем лете. В какой-то момент она обратила мое внимание на ситуацию, в которой мой Ребенок паниковал, а Мама никак на это не реагировала. Раньше я восприняла бы ее слова как тяжелейший укор, подавилась бы виной, начала бы отрицать, сопротивляться или оправдываться. Но теперь, неожиданно для меня и для нее, мое лицо озарилось счастливейшей улыбкой.
