Если человек был мне близок и дорог, я страшно расстраивалась и начинала внутри горевать и оплакивать нашу чудесную дружбу. Если не очень близок, то просто записывала его в «список недоброжелателей». Я делила людей на тех, кто относится ко мне хорошо и тех, кто – плохо. И соответственно относилась к ним в ответ.
Понятно, что моя настороженность и напряженность в общении с теми, кто, как я считала, плохо ко мне относился, влияла на дальнейшие отношения, и не в лучшую сторону. Но если каким-то чудом этот «недоброжелатель» вдруг делал что-то хорошее для меня – сказал доброе слово, улыбнулся или поддержал мою мысль – я очень удивлялась. Немного радовалась и начинала думать (хотя и недоверчиво): может, перенести его в «хороший» список?
Конечно, на обучающих группах я не раз встречалась с тем, что те, кого я считаю друзьями, могут не всегда быть «за меня». Чаще – «за себя». Порой они были против каких-то моих проявлений или желаний и выражали свое недовольство. И наоборот: те, кого я считала «недоброжелателями», могли иногда вести себя так, словно они «за меня».
Мне от этого было ужасно сложно. Мир вокруг постоянно менялся, в нем напрочь отсутствовала какая-либо определенность. Я не успевала так быстро пересматривать свои «списки» и менять свое отношение к людям. У меня кружилась голова от непоследовательности и непредсказуемости. И от новых событий и поступков, на основе которых невозможно было сделать какой-либо однозначный вывод и успокоиться.
Мне сильно мешало отсутствие права на то, чтобы кого-то не любить, отвергать, отказывать, быть поводом для обиды или злости. Я не могла быть «за себя» сама, поэтому мне постоянно требовалась поддержка извне. Я пыталась опереться на свои иллюзии насчет отношения ко мне других людей. Но мои представления о том, как люди ко мне относятся, все время менялись, поэтому моя опора постоянно раскачивалась и грозила вот-вот выскользнуть из-под ног.
Жизнь в таких внутренних условиях требует огромных сил на то, чтобы «сканировать» мир вокруг, считывать сигналы, как-то их для себя интерпретировать и пересматривать свое отношение. Очень затратно, но главное – иллюзорно. Ведь нельзя на основе одного поступка судить об истинном отношении человека.
Может быть, головой это все понятно и так. Но Внутренний Ребенок, живший внутри меня, не думал, а чувствовал. Эта печальная история, как всегда, уходит корнями в детство.
* * *
Когда родитель ругает за проступок всю личность ребенка, когда в наказание за одно действие обесценивает и отвергает его целиком, когда презирает или стыдит – формируется как раз такое восприятие.
Например, еще сонный ребенок утром случайно разбил любимую мамину чашку. Мать в ярости и орет на него:
– Ты – неуклюжий, тупой, неповоротливый! Да что за человек из тебя вырастет?! Да как тебе не стыдно?! Что глазами хлопаешь, совсем ничего вокруг себя не видишь?
Несчастный ребенок плачет (если это ему не запрещено) или бросается к матери, извиняясь, и пытается ее обнять:
– Мамочка, любименькая, прости меня, пожалуйста, пожалуйста, я больше не буду, мамочка, только не ругайся на меня!
Конечно, ему трудно вынести, что мать ругается, ведь она оценивает и унижает его личность целиком. А как жить, если мама – самый дорогой и близкий человек, знающий его лучше любого другого – так о нем думает? Ведь на ее мнении формируется и его самооценка.
Еще не остывшая мать отталкивает заплаканного малыша:
– Отцепись от меня, ты противен, видеть тебя не могу!
И это воспринимается как отвержение – отвержение всей его личности. Ребенок в страшном горе. И уверен теперь, что из-за того, что разбил чашку, он отвратителен, противен, недостоин любви и уважения, тупой, неуклюжий, ему должно быть стыдно и человека из него теперь точно не вырастет.
Конечно, такое самовосприятие не создается за один раз. Но сколько в детстве я слышала подобных посланий и оценок… Множество похожих ситуаций, и не только у меня, а практически у всех, кого я знаю.
Сколько я видела случаев, когда у моих подруг что-то не получается сделать. Даже если это сложно и они делают это в первый раз, они тут же по привычке начинают себя ругать и оценивать:
– Я такая глупая!
– Да что я за тупица, никак этого понять не могу!
Как мало веры в себя у таких детей. И у взрослых, которые из них вырастают.
– У меня ничего не получится.
– Это не для меня.
– Я даже пробовать не стану.
– Кому интересно будет слушать мои бредни?
Как много у них зависимости от внешней оценки:
– Можно говорить, только если абсолютно уверен, что это умная мысль.
– А вдруг кто-то подумает, что я глупость сморозила?
– Что скажут люди?
– Разве можно прыгать от радости и хлопать в ладоши прямо на улице? Ты же уже взрослая. Мне стыдно за тебя. И за меня: вдруг еще подумают, что я с тобой.
– Надо быть как все. Не выделяться. А вдруг что скажут?
Очень сложно чего-то добиться, отстоять себя и проявиться с такими установками. Мне потребовалось почти три года личной терапии, чтобы оказаться там, где я сейчас. И не знаю, сколько потребуется еще, чтобы стать адекватной, осознанной и вменяемой в своих проявлениях. Пока я частенько впадаю в другую крайность. И все же очень горжусь своим ростом.
Как быть родителям, которые не выспались, раздражены, устали быть постоянной няней, поваром, сиделкой при ребенке? Как не срывать на нем злость?
В моем примере ребенок случайно разбил любимую мамину чашку. Мать в ярости из-за множества собственных причин. Разве так уж дорога какая-то чашка? Уж точно она не стоит унижения, низкой самооценки личности ребенка и его искалеченной будущей жизни.
Что делать? Я думаю, сказать ребенку о своих чувствах:
– Я очень злюсь на то, что ты разбил мою любимую чашку. Я ее очень любила и сейчас мне обидно и горько. Она мне была очень дорога. И я очень расстроена.
Обычно накал чувств сильно снижается, стоит их озвучить. И тогда можно добавить:
– Давай попозже, когда я успокоюсь, попробуем разобраться, почему так получилось.
Если сильная злость прошла, можно озвучить чувства ребенка. Он наверняка очень расстроен, сожалеет и огорчен. А потом стоит попытаться понять, почему он разбил эту чашку. Ведь вряд ли он сделал это нарочно. Но даже если и так, то у него точно были причины так поступить. Скорее всего, он просто не выспался, загляделся на что-то, задумался.
Все будет совсем иначе, если основное послание, которое идет от родителей – «Я сейчас злюсь на то, что ты сделал, но тебя, как личность, я все равно люблю» (не «я злюсь на тебя», а «я злюсь на то, что ты сделал»).
Если родители обходятся без оценок, обзывательств и ярлыков, то у ребенка не возникает ощущения, что он плох и ничтожен как личность. Он понимает, что может ошибиться или сделать что-то не так, но это не означает, что он в целом как человек никуда не годится.
