Трудно сказать, что случилось со старым лесом после слияния миров. Однако, окажись тут Тайде, императрица Сеамни Оэктаканн, она бы ничуть не удивилась.
Мусорные деревья уступили место молодой поросли истинных дерев, поднявшейся, однако, поразительно быстро. Из глубин Друнгского Леса осторожно, не спешно, но вполне заметно выдвигались старые деревья, помнившие расцвет державы Дану.
Алый кружевной венчик Doconni. Куст голубой Auozynn. Сеамни Оэктаканн печально улыбнулась бы своей памяти, памяти рабыни Агаты, служанки в бродячем цирке «Онфима и Онфима».
Но уже поднимались и могучие, несмотря на молодость, стволы настоящих Aerdunne. Друнгский Лес не умер, он возрождался, вольно смешиваясь с человеческими деревьями, – и те и другие казались выше, сильнее, здоровее.
Императрица Оэктаканн улыбаться бы не стала.
…Но дракон Сфайрат, чародейка Хюммель, девочка Ирма Нарви, белокрылая адата Гелерра ничего не знали о Тайде, бывшей Видящей народа Дану. Маг же Скьёльд, если чего и знал, то помалкивал.
Лесные глубины словно сами собой раскрывались пред ними. Друнгский Лес встрепенулся, ожил, точно корни его достигли животворной влаги.
Клара шагала, чувствуя спиной чужие взгляды, – вместе с Друнгом ожили и те, кто сумел дождаться новой зари.
Но хватало одного поворота головы Скьёльда – и жадные гляделки исчезали бесследно.
– Вот оно, – вдруг спокойно и буднично сказал маг. – Отец-Древо.
Им никто не преградил дорогу, никакие страхи, никакие древние стражи; могучие ветви поднимались к летнему солнцу, жадно вбирая лучи и сами словно светясь изнутри.
Стройный ствол, пятиконечные широкие листья, словно дружески протянутые ладони; Клара безошибочно ощущала затаившуюся под корой мощь.
Отец-Древо. Так это здесь, выходит, родился Деревянный Меч?
Клара остановилась. Всё-таки она ожидала чего-то более… грандиозного.
Но перед ними было всё-таки обычное дерево. Да, могучее, раскидистое, словно выросло не в чаще густого леса, а на открытом пространстве. Да, листва его прекрасна – живые смарагды, пронизанные солнцем. Но так – ничего особенного. Ни тебе вершины до небес, ни тебе неохватного ствола, ни толстенных корней, чтоб каждый как хвост дракона.
И никакого Деревянного Меча. Просто масса широко протянувшихся ветвей, просто нежаркая тень под ними.
– Что теперь? – обернулась Клара.
Ирма и её волк застыли, девочка обняла Серко за мохнатую шею. Чем-то она очень-очень напугана…
Сфайрат кружил в небесах над ними, и, по тому, как именно он кружит, Клара понимала – что-то шло не так. Очень сильно не так.
Белокрылая гарпия тоже вдруг сорвалась с места, резко взмыла вверх – красиво взмыла, надо признать, – вспышкой снежных перьев пробила зелёную крышу, заложила крутой вираж.
– Скьёльд?
Однако маг не отвечал – брови сошлись, лоб нахмурен, кулаки сжаты.
Рука Клары зашарила у пояса, невольно отыскивая верную шпагу.
Нашла лишь пустоту.
– Ничего, – сквозь зубы процедил чародей. – Ничего. Начинаем, госпожа Клара. Нам нужна твоя память. Но нет, не та, о которой мы обычно говорим. То, о чём, быть может, забыла ты сама. Ирма! Не стой столбом. Волк пусть сторожит. На этих крылатых надежды мало.
– Это ещё почему? – оскорбилась за мужа Клара. Он, конечно, ревнивец, каких мало, но муж! – Мимо Сфайрата и муха не пролетит!
– Муха-то, может, и не пролетит, – маг сосредоточенно водил руками по воздуху, ни дать ни взять – художник, пишущий незримую картину. – Да только не от мух я беды жду – Ирма! Руны Хейсара ты же проходила?
– Да, господин Скьёльд… – еле слышно отвечала та.
– Тогда начинай. Весь малый круг – отсюда и досюда.
– Я могу помочь?
– Нет, госпожа Клара. Просто стойте и вспоминайте. Вспоминайте Мечи. Так мне будет проще добраться до сути.
Легко сказать – вспоминайте Мечи! То, что она так старалась забыть…
Конечно, троица эта всегда была ей подозрительна. Однако они и впрямь вылечили Зосю, они и впрямь помогли им со Сфайратом. Небескорыстно, конечно же, однако помогли.
Но ведь Мечи сгинули, сгорели, и никакая «память» не способна вернуть их назад. Такое не вышло б и у самого мессира Архимага в пору его расцвета. Можно, наверное, выковать новые клинки, но воссоздать те самые – не по силам даже богам, какие только есть.
Она не знала, какая мощь вложена в Мечи, какими чарами они управляются. Что толку от её воспоминаний?
Но что, если она откроет этим дорогу чему-то жуткому и совершенно непредставимому?
Она слишком долго была боевым магом Долины, чтобы полностью отбросить подобные сомнения.
Скьёльд, однако, мигом её понял.
– Госпожа Клара!.. Не останавливайтесь!.. Ни в коем случае!..
Чей-то рык – Сфайрат, кто же ещё!
– Отойди от неё!..
Волна тепла и запах разогретого металла – дракон был уже здесь, рядом.
– Господин дракон!.. Вам надо сдержать!..
«Почему я ничего не вижу?!»
Осознание этого рухнуло, словно тяжкий боевой молот.
Перед ней был всё тот же лес, но пустой, она в одиночестве застыла среди зелёной чащи, спокойной, умиротворённой, а звуки и голоса пробивались к ней словно сквозь плотную вату.
«Что ты со мной сделал, маг?!» – хотелось ей крикнуть, однако она понимала, что кричать нет смысла.
Вспоминай Мечи, это единственный путь назад, всплыло холодное понимание.
«Скьёльд!.. Убью!..»
«Это не так-то просто будет сделать. Даже дракону, как говорил тот вампир. Но, госпожа Клара – попытайтесь понять, что мы не хотим вам вреда. Ни вам, ни вашим детям. Напротив, мы сейчас спасаем их всех».
А снаружи уже доносилось невнятное:
– Ой, ой, ой!.. Господин Скьёльд!..
– Ирма! Руны, Ирма!..
Шипящий свист, словно рубят воздух стремительные крылья.
– В круг! В круг, кому говорят!..
Певучий женский голос, похоже, той самой адаты Гелерры.
Приглушённое, далёкое, ненастоящее – на самом деле оно-то как раз и было настоящим, но вернуться к нему Клара не могла. Пока не могла.
«Поторопитесь, госпожа!»
Поторопитесь? Но куда? И что нужно сделать? Там, у них, уже вскипел бой, а она торчит здесь, в каком-то мираже, пялится на мягкую травку да на зелёные листочки, понятия не имея, что нужно сделать!
«Вспоминайте Мечи!»
Широкие ветви склонялись к ней, их едва шевелил лёгкий ветерок. Вокруг никого и ничего.
