Меч? Какой Меч? Что ей вообще тут делать?!
Клара редко когда ощущала себя настолько беспомощной.
Отец-Древо терпеливо ждал, как ждал бессчётные века.
А потом Клара услыхала негромкий стон.
Скосила глаза – и увидала тело, распластанное на изумрудной траве, тело, навылет пробитое иззубренным копьём с обломанным древком, – острие вышло из груди, разорвав серебристую кольчугу тонкой работы, с такой силой оно было пущено.
Эльф. Паутинно-тонкие волосы спутаны, испачканы кровью, левая щека разрублена молодецким взмахом секиры. А потом его добили ударом в спину.
Он был ещё жив, когда Клара опустилась над ним, встала на колени, уже понимая, что всё кончено. Жизнь таяла в глазах Перворождённого, предсмертный пот поблёскивал на челе; и заклятие первой помощи, уже готовое сорваться, умерло на кончиках пальцев чародейки.
Вместо этого Клара осторожно закрыла остекленевшие глаза. Обернулась – в трёх шагах застыло ещё одно тело, заметно меньше, тоньше первого. Но – те же золотистые волосы, их светлая пена смешалась с кровью.
Девушка-эльфка, высокие скулы и миндалевидные глаза, в которых стояли слёзы. Из раны на груди выбивается толчками кровь, меж понапрасну прижатыми к месту удара пальцами.
– Аэнна… – лёгкий шёпот, побелевшие губы едва шевелились.
«Госпожа» на одном из эльфьих диалектов.
– Аэнна… отомсти…
Ничего этого нет, с отчаяньем подумала вдруг Клара. Это всё Скьёльд, его работа, это он наводит морок!.. Он хочет, чтобы я возненавидела тех врагов – наверняка гномов – что убили эту пару!..
Однако руки чародейки уже творили то же, что и всегда, когда рядом оказывался раненый. Сила возле Отца-Древа текла легко и свободно, с фаланг волшебницы потекли тонкие струйки белоснежных искорок – ого, мощи так много, что начинаются видимые манифестации чар! – врываясь в рану, тщась стянуть, залатать разорванные жилы, остановить кровотечение, заставить вновь биться угасающее сердце.
Она не думала, морок это или нет; маг всегда исходит от того, что перед ним умирают по-настоящему, и всегда старается помочь. И слава всем богам, если это окажется всего-навсего мороком.
Война, да?.. Война, в которой ей предстоит встать на сторону эльфов?
И возненавидеть их врагов? Тогда Отец-Древо сочтёт её достойной Деревянного Меча?
Слишком просто, Скьёльд!
Боевой Маг Долины ненавидит своих врагов очень, очень редко. Пока тянулись золотые годы молодости и она, Клара Хюммель, принимала заказы – то всегда действовала с разбором.
Если устранить негодного правителя, то должен он быть совсем негоден, а тот, кто платил ей звонкое золото, должен был быть всё-таки лучше. На самом деле лучше.
Вставать на чью бы то ни было сторону в простой войне народов нет смысла. Как правило, движут ими древние обиды, когда уже не докопаешься, «кто первый начал».
Она спасала принцесс от постылых браков, да и принцев тоже. Она помогала пресечь зло, творимое каким-нибудь обезумевшим от крови и власти колдуном (или колдуньей, такое случалось, хоть и реже). Она в конце концов помогала своим Гильдиям.
– Кто на вас напал? – она держала голову эльфийки на коленях, удерживая в фокусе исцеляющие чары.
Если это морок, то очень хороший морок.
– Dverger…
Гномы. Кто бы сомневался.
– И люди. Silfur Herklæði…
Серебряные Латы. Какие ещё «серебряные латы»? Не было в Мельине никаких серебряных лат! Откуда это вообще здесь? Почему не совпадают языки?! Или она, Клара, просто не знает – наречия эльфов, в общем, все схожи, все произошли от одного изначального; конечно, скорее всего, она просто спутала.
Раненая захлебнулась, умолкла, однако чары работали, сердце билось ровнее и сильнее.
Если это морок, то дьявольски близкий к настоящему.
Тёмно-зелёное с серебром одеяние эльфийки мокро от крови; на виске – свежий ожог.
– Dverg. Dverg с оружием, что метало огонь…
Клара покачала головой. Огнём раненую задело, судя по всему, совсем легко. Мечи и копья – вот от чего ей досталось.
– Отомсти, госпожа…
Взгляд золотоволосой начал уплывать, Клара знала это предсмертное выражение.
– Ну уж нет! – сила устремилась с её рук, упрямо заставляя сердце биться. – Где вы бились? Здесь? Почему вокруг ничего не…
Клара осеклась.
Вокруг разливался серый туман, и в нём виднелись смутные фигуры сражавшихся. Шагал вперёд сплошной строй латников – тех самых Silfur Herklæði, – напирая на рассыпанные эльфийские цепи лучников. А сбоку торопился ещё один отряд, донельзя странный, – гном во главе, а за ним какие-то коротышки, вроде как гоблины.
Но вот это точно было видением!..
Подул ветер, заколыхались мглистые занавесы; исчезли туманы и образы, осталась тяжело раненная эльфийка на руках.
– Аэнна… молю… отомсти за нас… или… хотя бы… Gefðu mér… tré útibú…
«Дай мне ветвь древа», – поняла Клара.
Последнее желание умирающей должно быть исполнено. Даже если ты подозреваешь, что это морок.
Чародейка потянулась – и ветвь Отца-Древа словно сама собой склонилась к ней. Ничего не пришлось даже ломать – живая зелёная ветка, одетая листвой, бесшумно отделилась, сама легла в руку.
Осталось только передать её эльфийке.
Губы её дрогнули, складываясь в странную полуулыбку, и в тот же миг Клара ощутила, как её заклятия перестают действовать.
Девушка-эльф вытянулась, вздрогнула и замерла с легким вздохом. Руки её сжимали эфес Деревянного Меча.
Клара содрогнулась, отпрянула. От клинка катилась волна ненависти – ко всему живому.
Он? Это он, Иммельсторн?..
Ветер зашумел сильнее, солнечный свет померк, и только теперь Клара ощутила, как откуда-то извне к ней вновь начинают пробиваться звуки.
Там кипел бой.
«Скорее, госпожа!.. Мы ещё успеем!..»
– Успеем что?! – крикнула она в пространство.
«Спасти… твоих… детей!» – кажется, Скьёльд задыхается.
– Что?!
«Ты… думала… их… никто… не… выследит?!»
Да, думала, мелькнуло смятенное. Но не лжёт ли этот лысый маг с вытатуированными драконами?!
«Возьми… меч!»
Клара повиновалась. И в тот же миг видения хлынули вновь, со всех сторон, и она содрогнулась – ей явилось Упорядоченное, тропа, что уверенно вела к тому самому миру, закрытому, не интересному чародеям, где она оставила Чаргоса, и близнецов, и Зосю.
Волшебница похолодела. Или Скьёльд сумел извлечь это из её памяти?!
