Теперь они шли по селению уже единым целым кулаком, к которому примыкали всё новые и новые люди. Фиделис торопился.
– Сами, только сами можете себя оборонить. Только сами можете в себе добро отыскать. А нам в дорогу пора – сколько ещё тех мест вокруг Хедебю и Бирки, где погосты ожить могут!..
…Они уходили, провожаемые благословениями. Пони для невысокликов, верховая лошадь для лекаря и ещё одна – под вьюками.
Дорога предстояла дальняя.
* * *
– Фроки! Эй, Фроки!..
– Ну, чего тебе? Спи давай! У меня задница вся от седла ноет, а чуть свет – снова в путь!
Ночное небо над ними было темно и непроглядно, холодный ветер мчал с полуночи, обрывал стремительно желтевшие листья, словно заточённый под зелёным куполом посреди разорённого Хедебю Спаситель вытягивал из окрестных земель тепло и жизнь.
– Как он это делает?
Фредегар завозился по другую сторону едва тлевшего походного костра.
– Как делает, как делает… Что я тебе, Аэтерос? Надежду даёт, уверенность в себе внушает. Лечит, но без особенных чудес. Мёртвых не воскрешает…
– А младенца того забыл?
Курчавая голова Фроки нырнула под походное одеяло.
– Ничего я не забыл, Роб. Не знаю, что тебе ответить. Спроси у него сам.
– Зря спорите, друзья, – раздалось спокойное с другого бока. Лекарь Фиделис тоже поднялся. – Я секретов не держу. Нет их у меня. Говорю правду, сладкими сказками не убаюкиваю. Люди это чувствуют – наслушались вранья-то.
Половинчики переглянулись.
– Да не стесняйтесь вы, – их спутник пошевелил здоровенный комель дерева, кормивший их костёр всю длинную ночь. – Вы – спутники и соратники великого бога Хедина, он вас учил всё подвергать сомнению, вот вы и подвергаете. Я не в обиде. С младенцем тем всё не так уж сложно было. Другие над ним потрудились, они за меня всю работу сделали. А просто так человека умершего я к жизни не верну, нет, друзья мои, не верну. Спаситель – Он может, да, коль душа Ему досталась. А я не Он. Вот и весь сказ.
Огонь оживился в костре, золотые искры взлетели к тёмному небосклону. Лекарь вздохнул, сел, протянул к пламени руки.
– Они всё равно не бойцы, – сказал вдруг Роб. – Не выстоять им, коль неупокоенные и впрямь нагрянут. Никак. Иначе не были б мы нужны. Иначе сами бы справлялись.
Фиделис кивнул, зябко повёл плечами, плотнее закутался в плащ.
– Справедливо, мой добрый невысоклик, но только на первый взгляд. Чем ты отличаешься от этих поселян, как думаешь?
– Ха! – искренне возмутился половинчик. – Как это «чем»?! Я – маг! Ученик великого бога Хедина! Самолично им отобранный!
– А они, значит, нет? – с лёгкой иронией осведомился лекарь.
– Они – нет, – твёрдо сказал Роб. – Не все могут быть магами. Далеко не все.
– Ошибаешься, – негромко возразил Фиделис. – Магия – это жизнь. Магами могут быть все.
– Слышали, слышали, – вступил Фредегар. – Мол, коль сила, сквозь миры текущая, даёт жизнь, то каждый живущий её и использовать может. Много таких было, кто стремился «всех смертных чародеями сделать». Чушь это и чепуха, прости, досточтимый Фиделис. Даже ходить-то не у всех получается, даже говорить. А ты – мол, «магами могут быть все…»
– Такими, как вы, друзья – не все, – лекарь не спорил, но говорил с неколебимой уверенностью. – А вот теми, в коих магия пробуждается на правое дело, на спасение других, не себя; теми, в ком сила оживает, когда бьются за добро, за справедливость, когда слабых защищают, когда сирых обороняют – вот теми могут и впрямь все.
– Погоди, – развёл руками Роб. – А чары знать? Заклинания? Учиться силу использовать? И руны, и знаки, и символы, и жесты, и фигуры, и ещё много-много чего?
– Это – ваше, – не запнулся Фиделис. – А тем, коих вы зовёте «простыми смертными», – отвага, доблесть, честь. И вера – в себя. В собственную правоту. Способность отличить чёрное от белого. Не потому, что одно плохое, а другое – нет. Просто отличить. Не путать.
– Этим ты от Спасителя и отличаешься?
– Этим и отличаюсь, добрый мой Роб. Разве ты сам не видишь? Этому и учу. И учить буду. Времени у нас мало, но ничего, купол пока что Спасителя держит.
– Держит-то он держит, – пробормотал Фредегар, выпрямляясь; на ладони половинчика дрожал и танцевал под холодным ветром узкий язычок голубоватого пламени. – Так и знал. Кто-то рядом с силой балуется. Не зря у меня под левой лопаткой чесалось, есть там место такое чувствительное – как засвербит, так точно – рядом чародей.
Робин тоже поднялся, мягко, спокойно, как положено истинному ученику великого Хедина. Невысоклики были готовы – Фроки сжал кулак, загасив пламенный язычок, и потащил из саадака лук.
Ударили в ночи копыта, звук их разнёсся далеко, конь заржал.
Половинчики действовали, как хорошо отлаженный механизм, – Фредегар отшагнул в сторону, к кустам, упал на одно колено, вздёрнул плащ, совершенно растворяясь в сумраке, сливаясь с зарослями; Робин сдвинулся в другую сторону, как бы на середину дороги, застыл там, однако застыл так, что и его совершенно не стало видно, хотя торчал он, как говорится, «прямо перед носом».
И только лекарь Фиделис не пошевелился, так и остался греть руки над костром.
Шаги в ночи. Нарочито громкие. Шорох плаща, тоже нарочитый.
– Эй, почтенные!
Мягкий голос. Женский, но под мелодичными переливами прячется сила.
– Садись к нашему костру, почтенная, – не моргнув глазом ответил Фиделис.
И сделал что-то – пламя вдруг взвилось, загудело, освещая тракт, ракитник вокруг, вырвало из темноты едва спешившуюся всадницу.
Взмах широкой полой плаща; конь шёл следом за ней, словно на привязи.
Фредегар с Робом не шелохнулись, не дрогнули.
Отблески пламени заиграли на изукрашенной рукояти меча, на причудливо сплетённом из серебряных нитей поясе. Небольшая рука в перчатке с раструбом коснулась эфеса, словно давая понять – я начеку, меня так просто не возьмёшь.
– Имею ли я честь лицезреть удивительного лекаря Фиделиса, чьи дела, более похожие на чудеса, прославили его на весь Хедебю и окрестности?
– Фиделис – моё имя, – кивнул лекарь. – Что же до чудес… чудеса – не моё ремесло, почтенная. Ежели потребны именно чудеса, то тогда, боюсь, тебе нужен какой-то другой Фиделис.
– Если это ты излечивал страждущих в Хедебю, то я ищу именно тебя, – наездница подходила всё ближе, едва не налетев на недвижно застывшего Роба, но именно что не налетев, – глаза её смотрели как бы сквозь половинчика.
– Ты пришла позвать меня к недужному? Я готов, – поднялся лекарь.
– К недужному? О да, – криво усмехнулась гостья. – Только недужен не кто-то один.
