Нескольких оказавшихся по краям разнесла на мелкие кусочки Айвли – похоже, просто чтобы хоть кого-то разнести.
– Зажигай! – наконец выкрикнул Фроки, и Роб выпустил прямо в гущу неупокоенных давно уже наложенную на тетиву стрелу.
Полыхнуло – там, где должна была оставаться приманка. Огненные язычки побежали по сухим костям, вцеплялись в них охотно и дружно; неупокоенные горели, сами того не замечая, разваливались на куски, и вскоре вокруг совершенно исчезнувшей валяльки разгорелся огромный костёр.
– Ну и дела, – Роб развёл руками. – Сроду у меня таких чар не выходило!.. Помнишь, Фроки, как мы этих карликов с быкоглавцами останавливали?..
– Да уж. – Фроки беспрерывно вытирал пот со лба, широко раскрытыми глазами глядя на пляшущее пламя. – Никогда б не подумал, что мы с тобой вот эдак…
– И я б никогда – что они так на простую валяльку кинутся, – Роб, словно зачарованный, смотрел на пожиравший костяки огонь. – Думал, ну дюжина, ну полторы…
– Это он, – Айвли глядела на приближавшегося Фиделиса с настоящим ужасом. – Он это. Он вам всё это дал…
– Ничего я никому не давал, – покачал головой лекарь. – Они вот дали, – он кивнул, указывая на крестьян, пялившихся, разинув рты, на полыхающий костёр. – Они дали. Только сами об этом не ведали. Надколот мир, друзья мои, коль Спаситель сумел в него ворваться. Люди чувствуют, хотя и понять не могут, что именно. А когда смертные чувствуют… о, это великая сила. Только вот направить её никто не может.
– Ты можешь… – страх плескался в глазах Оружейницы. Великий страх.
Фиделис лишь вздохнул.
– Не понимаешь ты, прекрасная и храбрая альвийка. Я сам ничего не значу, вообще, совсем. Без людей вокруг меня – ничего. Вся моя сила – от них; в этом мы подобны со Спасителем. Случалось мне и вовсе называться Его посланцем, ибо Он уже слишком во многих местах и душах успел пустить корни.
– Речи твои, целитель, поистине темны, – покачала головой оружейница. – Но что же дальше? Ты победил. Эти пахари пойдут за тобой в огонь и воду. Ты…
– Мне не нужно, чтобы они шли в огонь и воду, прекраснейшая, – перебил её лекарь. – Мне нужно, чтобы они исцелились от страха. Чтобы жили своей волей, не боясь жутких пророчеств.
– Прекрасные слова, но что дальше? Вот не когда-то там, а прямо сейчас?
– Прямо сейчас? – Фиделис обернулся к бежанам. – Ступайте по домам, многодостойные. Вы храбро бились, вы одолели свой страх. Погост ваш отныне тих да мирен. А коль что шевельнётся – вы знаете, как одолеть. И без меня справитесь.
– Заступник наш!.. – выкрикнула какая-то женщина, и лекарь тотчас же вскинул руку.
– Вы сами себе лучшие защитники. В себя поверили, нежити не испугались – вот и взяли их в дреколье. А мы уж тут так, мусор спалили.
Это было неправдой, но народ, похоже, внимания не обратил. Мужики широко ухмылялись, хлопали друг друга по плечам, прыгала и визжала ребятня, смеялись женщины.
– Занимай дома свои, народ! – громко крикнул Фиделис. – А нам дальше пора. Много бед впереди, много зла – всюду поспеть надо, всюду помочь. А вы стойте крепко!
– Да за кого ж молиться-то нам, благодетель?! – молодка в цветастом платке прижала руки к груди.
– Фиделис имя моё. А это вот – храбрая Айвли, из рода альвов. А это – Фредегар и Робин, доблестные половинчики, и не смотрите, что ростом малы, смелости у каждого на целую дюжину хватит. Держитесь друг друга, держитесь крепко, кто о помощи попросит – оказывайте, колья берите да стеной всей на мертвяков! И помните, что жизнь – она смерть всегда одолеет.
Фроки и Роб переглянулись. Подобных словес они слыхали немало; сказать легко, а вот удержать неупокоенных дрекольем да рогатинами – куда труднее.
Однако же на селян это подействовало. Вчерашние беженцы деловито рассыпались по совсем недавно оставленным домам, затаскивая обратно скарб, ловя разбежавшуюся скотину. Кто-то выкликал отбившуюся кошку – в лопухах мелькнул чёрно-белый мех.
– Дальше пора, – негромко сказал Фиделис. – Пусть устраиваются.
– И что же, они и впрямь теперь с мертвяками справятся? – Айвли глядела в упор до невозможности огромными глазами.
Лекарь вздохнул.
– Когда смертные в себя верят, они и впрямь горы свернут да вверх ногами перевернут.
– Угу, только вот «в себя верить» можно сколько угодно, а чтобы мертвяка упокоить, всё равно такие, как мы, потребны, – не выдержал Роб.
Фиделис кивнул:
– Да. Вера – она такова, не пощупаешь, на хлеб не намажешь, из ножен не выдернешь. Но коли есть она…
– А коли нет, – перебил Фроки, – то жрут мервяки себе селение за селением, и остановить их некому. Пока мы не подоспеем.
– Не будем спорить, – примирительно развёл руками Фиделис.
– Как это «не будем»?! – возмутился Роб. – Решат эти люди теперь, что море им по колено, что костецов они сами положат, только дунув-плюнув, – и чем дело кончится, а? Кровью великой, вот чем!
– Поэтому, – терпеливо ответил лекарь, – и будем мы по Хьёрварду кружить. Поможем. Где словом, где делом. Вот увидите.
– Но пока что нам до храма Хедина добраться надо, – напомнила Айвли.
– Доберёмся, прекрасная оружейница. Доберёмся в свой черёд.
* * *
Они добрались. Альвийка сделалась совсем бледна от волнения, ничего не ела, почти не спала, как говорится, «на лице её жили одни лишь глаза».
Храм Хедина остался тем же, что и прежде. Правда, около него было пустынно и тихо, каменная статуя взмывающего сокола одиноко взирала в низкое серое небо, словно прикидывая, стоит ли вообще тратить усилия на взлёт.
Тёмный провал входа, вырубленный прямо в склоне каменистого холма, – и тишина. Не доносится изнутри и малейшего звука.
Половинчики переглянулись.
Не требовалось быть учениками Аэтероса, чтобы не почуять беду.
Айвли спешилась, и обученный скакун даже не сделал попытки куда-то убрести.
Оружейница выдернула меч.
Фиделис тяжело вздохнул.
– Пахнет кровью, – негромко проговорил он. – Идёмте, друзья, может, найдём живых…
Первый зал был пуст, залитый холодным фиолетовым светом, повсюду следы разгрома – столы и лавки перевёрнуты, валяется разбитая посуда, рассыпаны где мука, где – крупы. И – длинные смазанные тёмные следы – здесь волокли по полу истекавших кровью.
– Что здесь случилось? – голос Айвли дрожал.
– Что случилось… – эхом откликнулся Фиделис. – Добрые люди окрестных земель очень, очень сильно испугались. И попытались заглушить собственный ужас чужими криками.
– Тогда зачем мы здесь? – Фроки сделался очень спокоен и очень деловит.
– Здесь нет живых, – подхватил Роб.
