– С нами, звездноокая! С тобой мы его поразим!..
Валькирия оглянулась – остававшийся с ней десяток рогатых воителей так и топтался, где она их оставила. Остальные же…
Во мгле вокруг неё мелькали щупальца, на краткий миг из сизой хмари выныривал силуэт минотавра, замахнувшегося мечом, или принимавшего щитом удар неведомой твари; сородичи Барха падали, поднимались, исчезали в водовороте и выныривали вновь, с прежней яростью кидаясь в безнадёжную схватку.
Что-то здесь было не так; тварь, единожды напав на валькирию и получив отпор, больше не совалась.
– Выбираемся отсюда, Барх! Если веришь мне – за мной!
– А… они?! – прохрипел минотавр.
– Это их бой, – с досадой бросила воительница. – Мы можем попытаться, но…
– Попытайся, молю тебя, звездноокая! И Барх будет вечным слугою тебе, до самого конца!.. – взмолился рогатый воин.
Крошечный островок тверди, где они с минотавром, – и волнующаяся, плещущая хмарь вокруг. Никакого моста. Никакого тролля. Лишь бесшумные тени щупалец, возникающих, словно призраки, и так же исчезающих, зачастую – волоча с собой зацепленного костяными крючьями воина.
Шаг – остановка – шаг.
Это день Рагнарёка, ты не забыла, валькирия? Видение вёльвы было смутно и неверно, никто в точности не знал, чем обернётся это сражение.
Взвились сразу три конечности неведомого чудища, размахнулись – и вдруг отдёрнулись, словно не желая вступать в бой.
– Дерись! – зарычал Барх, размахивая мечом. Боли от ран он, похоже, не чувствовал.
– Дорогу! Показывай дорогу! Где этот мост ваш, дери его?!
– Правее! Правее, звездноокая!
Нет, ничего там нет, ни правее, ни левее.
* * *
Кипит и ярится Рагнарёк, Последняя Битва Последнего Дня.
Валькирия Райна вместе с минотавром Бархом и десятком бойцов, не кинувшихся в мясорубку у моста, стоят на крошечном островке тверди посреди туманного моря. Никакого моста воительница так и не увидела.
– А остальные? Остальные, звездноокая?
– Только ты пошёл за мной, Барх, – покачала головой валькирия. – Остальные – они продолжают биться.
– С мороком, – горько бросил предводитель минотавров.
– Они бьются доблестно, – возразила воительница. – И они счастливы.
– Так это что ж, – вдруг подал голос один из минотавров постарше, с массивными железными кольцами, набитыми на рога. – Они тут не погибают, значит?
Райна покачала головой.
– Пока длится Рагнарёк – нет. Но потом…
– Что «потом», звездноокая? – жадно спросил минотавр помоложе – у него железом окованы были все рога.
– Потом погибнут все, – жёстко отрезала валькирия.
Наступило молчание.
– А… мы? – осторожно поинтересовался Барх.
– Мы пойдём дальше. Наш бой ещё впереди. А пока идём, поведаешь мне, что это за тролль и почему он вам так ненавистен…
О́дин
– Слышишь, дядюшка?
Волк Фенрир навострил уши.
– Что, племянник?
– Петухи, – проговорил сын Локи. – Петухи орут. И один, и другой… и третий. Да звонко как!
– Петухи. – Отец Богов поднялся. – Так и знал. Что ж, идём, племянник. Рявкни на этих ядовитых, чтобы пошевеливались. Нам сейчас всякий меч потребуется.
Волк с готовностью вскочил. «Ядовитые» – шеренги странных змеелюдей под чёрно-золотыми знамёнами с бескрылым драконом, Великим Змеем – сомкнулись, с шипением и множественным шорохом потекли вперёд.
Туман затопил поле перед ними, скрылись далёкие ряды противостоящего им воинства; разделял он и отряды армии Духа Познания, проникал меж рядов, раскалывал единый строй, и вот уже не могучая рать готова ударить, как одна рука, а множество отдельных тысяч, сотен или даже десятков.
Фенрир то и дело оглядывался, рычал на молчаливых змеевоинов.
– Теснее! Плечо к плечу! Соседа не теряем! Шире шаг!..
– Какой тут «шаг»? – усмехнулся Старый Хрофт. – У них же ног нету!
– Тьфу! Ну, тогда это… шире полз!
– Нас разделяет, – заметил Отец Дружин. – Племянник?..
– Мигом, – волк рванулся вбок, распластался длинными прыжками, лапы сливались в стремительном беге, однако стоило ему скрыться в туманной завесе по правую руку от владыки Асгарда, как он тотчас вылетел обратно, так, словно за ним гнались все инеистые великаны Йотунхейма.
– Владыка! – хрипло рыкнул он, едва очутившись рядом. – Там – никого!.. и ничего!..
Старый Хрофт только склонил голову.
– Да, племянник. Сегодня у каждого свой бой. Распадается мир, Рагнарёк наступил; только совсем не так, как казалось вёльве. Тебе не о чем беспокоиться, Фенрир.
Волк только ощерился – у него, похоже, оставалось собственное мнение насчёт Последнего Дня.
– А эти? – мотнул он лохматой башкой, указывая на змеелюдей, что по-прежнему молча, словно равнодушные бесстрастные големы, стремились следом за хозяином Валгаллы и его названым племянником.
– Не завидую я им, – помолчав, бросил Отец Дружин.
И – тишина. Пустое поле впереди, лишь колышется сизая мгла.
– Стой!
Шеренги змеелюдей повиновались мгновенно, безмолвно. Холодные глаза с узкими щелями вертикальных зрачков глядели на владыку Асгарда выжидающе, без подобострастия.
– В круг, – скомандовал он, глядя, как зарычал, прижимая уши, Фенрир.
– Что-то мало их, – проворчал волк, глядя на умело и быстро перестроившихся змеетелых воителей. – Сотни две, да и всё, было-то больше! Остальные куда подевались?
– Туман. Все там, племянник. Не простое кровопускание замыслили Орёл с Драконом, ох непростое!..
– Куда уж тут «непроще», – буркнул Фенрир. – Я вот врага чую, а увидеть никак не могу, хотя должен.
Они оказались в самой середине ощетинившегося иззубренными пиками круга змеевоинов. Время не двигалось, набухало, набрякало тяжёлыми каплями жидкого серебра, и там, в туманных волнах, рождалось сейчас нечто, достойное бросить вызов Старому Хрофту вместе с сыном бога огня.
Молчали змеелюди. Молчал туман.
И только Фенрир ворчал, оскалив клыки.
А потом мгла колыхнулась, дрогнула, поплыла. В ней смутно угадывалась исполинская тёмная фигура, окружённая роем других, куда меньше и, кажется, крылатых.
– Сурт едет с юга с губящим ветви… – проговорил волк.
– Сурта нет давным-давно, племянник.
Мгла наступала, и чернели сквозь неё тени врагов; змеелюди без команды вскинули самострелы; магия натягивала тетивы, закладывала стрелы в желоба.
