– Значит, так, – повеселел полковник, – если на концерте тебя затошнит, то выйдешь, поблюешь и вернешься назад. Понял? Не мне тебя учить, что на войне надо любить и ценить маленькие радости жизни: глоток водки, прикосновение руки красивой девушки, задушевную песню. Придешь на концерт и будешь, как все, хлопать в ладоши. Понял?
Переходить грань дозволенного Николай Егорович не собирался. На концерт, так на концерт.
В актовом зале рядом с Лоскутовым сел Васьков. Когда на сцену вышел девичий хор ансамбля песни и пляски Северного флота, Васьков прошептал:
– Выбирай любую из второго ряда.
– Ты чего, серьезно?
– На первый ряд не смотри и вопросов о них не задавай. Второй ряд, капитан, второй.
– Светленькую, ближе к правому краю можно?
– Сейчас хор закончит свое выступление. Спускайся на проходную, она будет ждать тебя там, – Васьков пригнувшись, чтобы никому не мешать, юркнул в запасной выход.
Лоскутов совершенно по-новому посмотрел на симпатичных девушек в военной форме, и русские народные песни предстали ему с другой, приятной и неизведанной стороны. Как он был не прав, отказываясь от концерта! Как душевно звучит: «По муромской дорожке стояли три сосны. Прощался со мной милый до будущей весны»!
Николай Егорович улыбнулся девушке. Она, перехватив его взгляд, понимающе улыбнулась в ответ.
Мать его, как жить-то хорошо на свете, когда тебе улыбается красавица из второго ряда!
* * *
В крохотной комнатушке офицерского барака учебного батальона завывая, как по покойнику, рыдала хозяйская дочка. Рейдовику это надоело, и он прикрикнул:
– Прекрати скулить! Все будет так, как я сказал. Вернусь живым, женюсь на тебе. Если нет – найдешь другого.
– Я не хочу-у-у другого, я не хочу-у-у никого, кроме тебя! – выла девчонка.
– Так-с, – Монгол выложил на стол жестяную коробку из-под леденцов, – здесь все деньги, что у меня есть. На первое время вам должно хватить.
– Мне не надо твоих денег!
– Все, мне это надоело, я пошел.
Монгол не успел сделать и шага, как девчонка бросилась ему в ноги, обхватила колени.
– Не уходи, прошу тебя, не уходи!
Он поднял ее, поцеловал в соленые от слез губы.
– Успокойся, милая. Не оплакивай меня заранее. Я живучий, им меня не одолеть.
– Ага, живучий! А вдруг этот Отец волков на тебя сзади нападет?
– Плевал я на Отца волков. Главное, чтобы немцы не убили… Так, что еще? Продаттестат я на вас перевел, зарплату в конце месяца мать получит. Если меня долго не будет, замуж выходить не спеши, подожди с полгодика.
Девчонка вновь зарыдала.
– Что с ней? – перешептывались жильцы в коридоре.
– Монгола в другую часть переводят, – сказала «все знающая» тетка из соседнего барака.
Глава 25
Утром Лоскутов инспектировал корабль – грузопассажирский теплоход «Дмитрий Ульянов». Казалось бы, чего в этом такого? Пройдись с умным видом по сухогрузу, познакомься с капитаном, осмотри каюты… Кому как. Для Николая Егоровича это было целое событие.
С детства Коля Лоскутов грезил морем, дальними путешествиями, неведомыми странами. С возрастом в его фантазиях стали появляться роскошные красавицы, застолья в кругу друзей на палубе пиратского брига. Сокровища, найдя которые он был бы навсегда избавлен от предстоящего труда на мебельной фабрике, где работали мать и отец.
Сколько парусников нарисовал на досуге Коля Лоскутов – не счесть. А сколько подзатыльников он получил от отца, когда вместо домашнего задания рисовал карты островов, на которых будут происходить главные события его жизни!
И вот в возрасте 37 лет Николай Егорович впервые ступил на палубу настоящего корабля, на котором ему предстояло долгое, полное опасностей путешествие по северным морям. Ступил, и приветственный салют из пушек не грянул; старпом не отрапортовал ему, что команда построена и ждет приказа отдать швартовы. Не случилось ничего, о чем он так мечтал в детстве.
– Товарищ Ивашин, – обратился Лоскутов к встречавшему его вахтенному офицеру, – я знаком с устройством судна только теоретически. Поручите кому-нибудь провести для меня ознакомительную экскурсию по кораблю, а сами занимайтесь своими делами.
* * *
После обеда в полевой лагерь приехали начальник штаба и парторг 97-го полка морской пехоты. Начальнику штаба все члены разведотряда сдали на хранение награды, документы и личные вещи. Секретарь парторганизации полка принял партийные и комсомольские билеты.
До вечера у бойцов оставалось свободное время. Большинство посвятило его написанию писем.
Письмо домой было единственным способом сообщить родным о своем состоянии здоровья и местонахождении, о продвижении по службе или ранении. Письмо приходилось писать аккуратно, в расчете на военную цензуру. Никаких патриотических лозунгов в частных письмах не писали – берегли драгоценную бумагу и время. Публикуемые в газетах «письма с фронта», полные боевого задора и показной ненависти к врагу, составляли штатные корреспонденты военных газет. Солдаты больше писали о чувствах. Вспоминали приятные моменты в жизни. Давали указания женам о ведении хозяйства и воспитании детей.
В 20.00 в лагерь приехал генерал Морозов. Проведя формальный строевой смотр, генерал отдал боевой приказ на проведение разведывательной операции «Посох». Следом за ним выступил Рогожин.
– Я зачитаю вам отрывки из письма немецкой домохозяйки фрау Марты своему мужу на фронт, – полковник развернул лист бумаги и стал читать. Со стороны могло показаться, что Рогожин читает то самое письмо, что немка написала мужу.
– Детская шубка, которую ты прислал из России, оказалась запачкана кровью. Я ходила в химчистку, но они сказали, что засохшая человеческая кровь очень плохо удаляется с меха. Мне пришлось доплатить за специальный реагент 20 марок, но зато теперь шубка как новенькая. В другой раз, когда будешь забирать у русских варваров теплые вещи, будь поаккуратнее, постарайся не пачкать их в крови.
Рогожин разорвал письмо и выбросил клочки перед собой.
– Эту тварь не волнует, что ее муж вначале убил ребенка, а уж потом снял с него, с мертвого, одежду. Она, эта фрау Марта, живет в сытости и волнуется только о том, как бы вновь не пришлось переплачивать за химчистку. Мы имеем сведения, что немцы пытаются создать оружие, основанное на новых физических принципах. Такое оружие, которое позволит надежно прикрыть их города от бомбардировок. Ваш долг – разведать все об этом оружии, чтобы наши бомбардировщики смогли сбросить на голову этой фрау Марты наш смертоносный советский привет.
В первый раз Лоскутов слышал текст этого письма еще на Волховском фронте. В зависимости от поставленных задач менялся резюмирующий призыв. Обычно замполиты призывали убить мужа фрау Марты, чтобы она вместо детской шубки получила похоронку. Но замысел с заменой мужа на саму кровожадную фрау тоже был неплох.
