Якушев украдкой посмотрел на десантников, стоящих рядом с ним: не принюхиваются ли, не морщат ли от отвращения носы? Не сплевывают ли презрительно: «А лейтенант-то наш, оказывается, трус!»
Но десантникам было не до него – прямо по курсу рос как на дрожжах опасный негостеприимный остров.
– Разобрались по отрядам! – донесся до Якушева голос Николая Егоровича. – Через минуту швартуемся! Оружие наизготовку. Начали, парни, начали!
В трюме теплохода вдруг смолк двигатель. Судно по инерции прошло параллельно пирсу, навалилось на него бортом, отпрянуло в сторону. Двигатель вновь взревел на обратном ходу, и корма теплохода замерла у забетонированного в пирс кнехта. Додонин поднырнул под леера, набросил на кнехт петлю и сам спрыгнул на берег. Иванов и помогающие ему десантники подтянули теплоход к берегу и намертво пришвартовали его.
Повинуясь всеобщему движению, Якушев одним из первых сбежал на берег, скинул с плеча автомат, отыскал своих десантников.
Отрепетировав на учениях продвижение по острову, штурмовые группы одна за другой организованно двинулись вдоль дороги. Объект Якушева был первым на пути. Пропустив группы Лоскутова, Монгола и Коломийца вперед, лейтенант жестом велел начать продвижение к зданию, назначение которого было непонятно даже вблизи.
Группа Якушева шла клином: впереди он, справа Грин с автоматом, за ними двое бойцов с винтовками. Никакого движения в здании или около него не было. Пять утра, немцы еще спали.
Не доходя до здания метров двадцать, Якушев остановился.
– Подождем, пока Монгол начнет, – сказал он бойцам.
– Лейтенант, мы на открытом месте, – возразил Грин. – Лучше подойдем к зданию вплотную, выйдем из зоны видимости окон.
– Молчать! – огрызнулся Якушев. – Я лучше тебя знаю, где нам стоять. Подойдем к зданию вплотную, немцы нас одной гранатой всех уложат.
В окне над входом промелькнула тень.
«Грин прав, – подумал Якушев, – надо бежать под стены здания».
Но он не сдвинулся с места. Страх, охвативший его на корабле, вновь проснулся при виде тени в окне и сковал руки, ноги, язык. Безмолвно, в ожидании непоправимой катастрофы, Якушев наблюдал, как у тени над входом появилась в руках длинная палка. Пулемет. Худший кошмар последних дней.
Дикий животный ужас объял лейтенанта. В окне он увидел свою неминуемую смерть, и разум покинул его, предоставив волю инстинкту самосохранения.
«Бежать!» – завопил поселившийся в животе страх.
«Бежать!» – вторила ему каждая частичка тела.
«Галопом, куда глаза глядят!» – скомандовал кто-то в подсознании, и Якушев, ни слова не говоря, бросился прочь от вверенных ему бойцов.
Внезапное бегство командира сбило с толку десантников. Они, не понимая, что произошло, стали растерянно озираться по сторонам, ища друг у друга объяснения и поддержки.
Немецкий пулеметчик скосил их всех одной длинной очередью.
Услышав за спиной звон разбитого стекла и стук пулемета, Якушев остановился. Обернулся. От здания в него летела крупнокалиберная пуля. Лейтенант видел пулю. Видел ее вращение вокруг своей оси. Видел ее острый нос с зеленой маркировкой.
Пуля ударила ему в сердце, и Якушев умер.
* * *
Пулеметная стрельба у неизвестного здания началась раньше, чем группа Монгола подошла к зенитной батарее. Жаждущие боя десантники рванули вперед, но рейдовик остановил их.
– Спокойно! Часовые нас не ждут, будем атаковать по плану.
– Однако по плану не получится, – сказал Чук, рассматривающий батарею в снайперский прицел. – Часовой в нашу сторону смотрит.
– Сними его!
Чук выстрелил. Рейдовик даже не стал спрашивать, попал или нет. С такого расстояния охотники-промысловики не промахиваются.
– Геккон, видишь второго часового?
– Спрятался второй охранник. За дальней пушкой сидит.
– Снайперы, прижми его к земле. Будников, на месте. Гагин, за мной!
Чук и Геккон медленно двинулись прямо на часового. Как только немец поднимал голову, тунгусы стреляли в лафет орудия, и часовой вжимался в землю. Монгол и Гагин пошли в обход, но у трансформаторной подстанции их обстрелял пулеметчик из неизвестного здания.
– Вот черт! – выругался рейдовик. – Возвращаемся!
– Может, успеем пробежать? – предложил Гагин.
– Идиот! – выругался Монгол. – Моли бога, что у него этот сектор не пристрелян. Сейчас бы оба лежали. Где Якушев? Я что-то с его стороны ни единого выстрела не слышал. Один пулемет работает.
Пока Монгол и Гагин перебежками возвращались на исходную позицию, тунгусы дошли до крайнего орудия и ликвидировали часового.
– Однако, некрасиво получилось, – сказал Геккон, осматривая поле боя. – Салихэ такой хороший план придумал, а мы без него все пушки захватили.
– Ты что, думаешь, он ругаться будет? Не-е. Он придет и скажет: «Геккон, ты такой умный! После войны мы отправим тебя в академию. Будешь учиться стрелки на картах рисовать».
Тунгусы засмеялись, но, завидев Монгола, сделали серьезные лица.
Дойдя до командного пункта батареи, рейдовик остановился, в бинокль осмотрел северный фланг. У казарм шел ожесточенный бой. Немцам удалось отбить первый натиск и организовать оборону. На южном фланге группа Якушева не подавала никаких признаков жизни. Очевидно, уничтожена. Со стороны пирса стрельбы еще нет, значит, он в наших руках.
– Снайперы, ко мне! – скомандовал Монгол. – В неизвестном здании, на втором этаже, засел пулеметчик. Долбите его так, чтобы эта тварь не могла к окну близко подойти. Гагин, что ты ходишь, как павлин по зоопарку. Пригнись! Сейчас немцы пойдут в контратаку, и сюда шальные пули полетят.
– Товарищ Монгол, – Гагин опустился чуть ли не на четвереньки, – а как эти пушки стреляют?
– Попробовать хочешь? – рейдовик достал трубку, набил табаком из кисета, закурил.
«Остров получился как слоеный пирог, – он мысленно представил карту острова. – Кто у замка – непонятно, у казарм немцы, потом мы, потом немец с пулеметом, потом наши моряки. Санитары не смогут пройти к нам, мы не сможем помочь морякам на пирсе. Вывод: надо уничтожить противника в неизвестном здании. Но как? До здания открытое место».
– Товарищ Монгол, а давайте из пушки пулеметчика обстреляем.
– Много ты ему вреда зенитным снарядом сделаешь!
Рейдовик прошелся по КП, нашел два ящика со снарядами, приготовленными для дежурного расчета.
«Попробовать, что ли? Хуже-то не будет».
– Гагин, Будников! Берите ящики и тащите вон к той пушке. У нее, по-моему, вся оптика на месте.
Немецкое 88-мм зенитное орудие ФЛАК-36 по боевому расписанию должны обслуживать 11 человек. Скорострельность натренированного расчета по воздушной цели достигает 20 выстрелов в минуту. По танкам скорострельность зависит от рельефа местности и боевой обстановки. Устройство пушки отличают простота и удобство в обслуживании.
