– Да ладно, – отмахнулся генерал. – Пусть получает, жалко, что ли.
– Полковник Колесников, орден Красного Знамени, – протянул лист Астафьев.
Рогожин согласно кивнул, молча подписал.
– Полковник Серебряков из политуправления Северного флота, – продолжал кадровик.
– Кто, кто, какой еще Серебряков? – нахмурился Николай Сергеевич. – Я такого что-то не помню. Кто он такой?
– Лысый такой, с животом, – напомнил Зингер. – Мы его в столовой встречали.
– И что он делал? – Рогожин пробежался глазами по тексту награждения. – Это он мне советы давал, как организовать партийно-политическую работу в отряде Лоскутова? Кто такой бред придумал?
Зингер и Астафьев развели руками, мол, вопрос не к нам – к начальству.
– И что ему за ценные советы? Орден Красной Звезды. Ладно. Пусть подавится.
– Полковник Свиньин. Орден Отечественной войны I степени.
– А это-то кто такой? – возмутился Рогожин. – Я бы запомнил человека с такой фамилией.
– Товарищ генерал, – перебил его гневную тираду кадровик, – это…
Астафьев глазами показал на потолок, на приемную заместителя начальника Главпура.
Презрительно фыркнув, Рогожин подписал представление.
– Майор Лоскутов…
В кабинете повисло неловкое молчание.
Генерал Рогожин встал, прошелся вдоль окон, взял со стола пачку «Беломора», вытряхнул папироску, размял табак.
– Зачем вы принесли мне представление на Лоскутова? С какой целью? – Николай Сергеевич чиркнул спичкой, закурил.
– Мы принесли наградной лист на согласование, – безразличным тоном ответил Астафьев.
– Ничего со мной согласовывать не надо до тех пор, пока не прояснится судьба Лоскутова, – Рогожин вернулся за свой рабочий стол. – Что мы знаем о нем в данный момент? 18 мая на островной части объекта «Посох» весь день шел ожесточенный бой. В результате атаки наши десантники взорвали какие-то там антенны и потопили военный катер. Задание партии и правительства блестяще выполнено! Но кем? Кто руководил боем на острове: Лоскутов, Коломиец или Белкин? Этого мы не знаем. Лоскутов мог погибнуть в самом начале сражения, но не в этом дело. Главное – мы не знаем его дальнейшую судьбу. Из секретных источников нам известно, что немцами на острове обнаружено двадцать шесть тел погибших бойцов. Кто они, эти безвестные герои? Неизвестно. Куда делись еще семнадцать человек – не понять. Быть может, они в плену, но немцы скрывают этот факт, а быть может, им каким-то чудом удалось бежать с острова, во что лично я не верю. А быть может, их тела покоятся под руинами взорванных зданий….
Рогожин раздавил папиросу в пепельнице.
– Где Лоскутов: убит, в плену или на пути в Мурманск? Я этого не знаю, а вы?
Офицеры пожали плечами: «А мы тем более!»
– Я вот уже сталкивался с этим разговором про Лоскутова, – в голосе генерала Рогожина появилось раздражение, – и я уже говорил, и повторюсь, что, войди сейчас Николай Егорович в эту дверь, я ему свой орден Ленина вручу. Но его нет! А мы, как вам известно, можем награждать или живых героев, или павших смертью храбрых. Посмертно. Награждать человека, пребывающего неизвестно где, нельзя. И это логично. Представьте ситуацию, что Лоскутов попал в плен и пошел на сотрудничество с немецкой администрацией. Представили? А мы ему орден…
Рогожин поднялся, подошел к окну и продолжил речь, стоя к офицерам спиной.
– Я лично рекомендовал Лоскутова в командиры отряда. Я не сомневался и не сомневаюсь в его храбрости и преданности делу партии, но есть приказ: пропавших без вести – не награждать! Так что, пока с ним обстановка не прояснится, наградной лист отложите в самый дальний угол. Появится Лоскутов в расположении наших войск, или нам достоверно станет известно о его гибели, тогда и поговорим.
