Комната, в которой довелось жить, была заселена не полностью. Здесь ещё оставалось три свободные кровати. Но даже двенадцать девушек, живущих в одном месте, казались мне огромной шумной толпой. В основном соседки выглядели моими ровесницами, хотя присутствовали среди них и совсем юные — самой младшей я бы дала на вид не больше шестнадцати. И что самое интересное, никто из них не казался удручённой или подавленной. Они весело переговаривались, шутили, обсуждали прошедший день, много говорили о парнях, живущих в соседней подобной спальне, хотя больше всего обсуждали кого-то из общих учителей.
Ко мне поначалу- отнеслись очень приветливо, можно сказать, что встретили со всем радушием. Одни подходили знакомиться сами, с другими инициатором знакомства выступала я. Вот только настроения налаживать контакты не было никакого. Меня пытались разговорить, расспрашивали, как я сюда попала, нравится ли мне здесь? Я же по большей части старалась обходиться односложными ничего не значащими ответами. И в какой-то момент мне даже показалось, что хоть с кем-то из девушек я обязательно смогу подружиться, ведь были среди них интересные личности. Да только стоило мне заикнуться, что я хочу поскорее вернуться домой, как отношение ко мне мгновенно переменилось.
— Ты что? Хочешь отсюда уйти? Будешь помогать этим инопланетным гадам узурпировать нашу планету-?! — возмущённо выпалила рыжеволосая девушка, чья кровать стояла рядом с моей.
— Да она просто не понимает, как всё серьёзно! Ей мозги запудрили! — многозначительно закивала стоящая рядом с ней худая блондинка на вид старше меня года на три. — Девочка просто ещё осознаёт, как ей повезло сюда попасть.
— Да это же счастье, что нас здесь учат, помогают нам, — согласилась третья, к которой я даже поворачиваться не стала. — Сами бы мы ничего не смогли. А теперь у нас есть шанс отстоять нашу Землю.
Я поначалу ещё пыталась объяснять им свою точку зрения, говорила, что я — не борец, что не стремлюсь ни с кем воевать, что просто хочу спокойной жизни. Но меня не собирались понимать. Для этих девушек моё нежелание вступать в ряды защитников планеты выглядело трусостью, предательством, и едва ли не личным оскорблением. У них в головах не укладывалось, как можно отказаться от борьбы за свободу мира, для них было дико моё стремление покинуть этот бункер.
И мне бы согласиться, кивнуть, промолчать… Но терпение и сдержанность неожиданно куда-то исчезли, прихватив с собой ещё и здравый смысл. Сама не знаю, почему, но я отчаянно пыталась доказать своим новым знакомым, что эта неожиданная помощь от хозяев бункера не может быть бескорыстной. Говорила, что мы для них — не больше, чем пешки. Убеждала девушек, что войной нельзя ничего решить, что нужно искать другие способы.
Замолчала я только когда увидела, как у одной из новых соседок напряжённо сжались кулаки а в глазах отразилось яркое желание доказать мою неправоту- кулаками. Именно это и отрезвило… пусть и с большим опозданием. Уж что-что а полу-чить по физиономии я уж точно не хотела. Потому и замолчала — почти прикусила себе язык.
— Дура! — в итоге услышала в свой адрес.
И больше со мной никто в тот вечер разговоров не заводил. Я тоже говорить ни с кем не стремилась. Пусть лучше так, а то ещё прибьют ненароком за инакомыслие.
Вот так из-за собственных убеждений моя затея завести хоть с кем-то приятельские отношения накрылась медным тазом.
Ночь прошла тихо, мирно, спокойно, хоть я и думала, что не смогу-уснуть рядом с такой толпой малознакомых людей. Но вопреки ожиданиям, спалось мне очень сладко. Правда, подозреваю, что причиной тому стала банальная усталость — всё же меня только сегодня из больничного крыла выпустили.
Второй день пребывания в этом странном месте принёс мне массу новой информации и знакомство с учителями, которые все, как на подбор, оказались молодыми мужчинами. Но сейчас лица противоположного пола меня интересовали мало — хотелось хот бы попытаться адаптироваться, приспособиться, да и вообще понять, наконец, что здесь к чему. Потому полученные сведения я ценила больше, чем окружающих людей.
Так мне стало известно, что приютившая нас организация носит название «Защитники свободы», что местным подземным городом руководит Джен, с которой я имела честь общаться накануне, и что все мы сейчас находимся в своеобразном учебном лагере, где и пробудем, пока не сможем освоить в достаточной степени свои скрытые таланты.
Всех проживающих здесь учеников делили на пять групп, в каждой из которых было не более десяти человек. Формировали эти коллективы не по возрасту или полу, а по степени лояльности. Не удивительно, что я оказалась среди тех, кто вообще с трудом понимал, зачем здесь находится.
Студенческая часть этого огромного бункера была оборудована просторными залами, в которых и проходили наши занятия. Значительную часть дня насучили медитировать, упорядочивать внутренние потоки энергии, прислушиваться к своему- подсознанию… что полу-чалось далеко не у всех. В остальное время нам преподавали историю Союза, его законы, систему управления, хотя больше всего говорили о том, какие планеты удалось отстоять «Защитникам свободы», и как много хорошего эти благодетели сделали для их жителей.
Из этих рассказов выходило, что мы попали едва ли не к ангелам во плоти, да только я не спешила им верить. Слушала, внимала, кивала, делала вид, что восхищаюсь подвигами и героизмом, но особенно не рвалась вступать в их ряды.
Кормили здесь неплохо. Пусть до маминых талантов местным поварам было далеко, но я всё равно кушала местную стряпню с аппетитом. А вот уборная на нашу огромную спальню была всего одна, и в ней имелся один единственный душ, в котором горячая вода включалась только на два часа в сутки. Понятное дело, что помыться с комфортом удавалось далеко не всем.
Третий день оказался похож на второй…
Четвёртый день как две капли воды походил на третий…
Так жизнь постепенно вошла в странную колею.
Через неделю я окончательно смирилась с происходящим и даже начала проявлять на занятиях упорство. Старалась почувствовать эти самые непонятные «внутренние потоки», научиться контролировать собственное подсознание. Но пока особенных успехов всё равно не добилась.
Да, я заставляла себя «просто жить», вставать по утрам, умываться, есть, ходить на занятия, но всё больше чувствовала себя этакой заводной куклой. Мне хотелось на поверхность, хотелось позвонить маме, поговорить с отцом, пробежаться по лесу с Каста. Я мечтала о свободе, которой меня лишили, и всю ценность которой раньше просто не осознавала. Но реальность вокрут была сера и бесперспективна. Мне вполне ясно дали понять, что позволят покинуть это место только после того, как освою способности и докажу собственную лояльность. Я же не продвинулась ни на каплю ни по первому пункту, ни по второму.
Дни слились в одну серую полосу, представляющую собой чреду однообразных действий. Выходных нам не полагалось, как и книг, телевизоров, компьютеров, телефонов. Хотя, большинство моих соседок по комнате не особенно от этого страдали. Мне вообще казалось, что им тут даже нравится. Их занимали симпатичные учителя, парни, местные сплетни. Они вообще в большинстве своём вели себя так, будто попасть в этот бункер было их общей заветной мечтой. О доме и прошлом заговаривали редко, словно и не скучали вообще.
