— Попроси их отойти на пару метров, — выпалила, поворачиваясь к отцу. — Он всё равно связан и безоружен и в таком виде совершенно не опасен, а я хочу сказать ему несколько слов, которые для их ушей будут лишними.
— Трил, мне бы не хотелось… — начал было Лем, но я решила пойти ва-банк, и чуть улыбнувшись ему, перебила.
— Риск минимальный, и я бы даже сказала, что он отсутствует вовсе. А меня с вашим главным козырем связывает давняя вражда, и я бы очень хотела сказать ему несколько слов… наедине, — проговорила слащавым голоском.
— Трил, это риск, — отозвался Лем, снова подходя ближе. Теперь перед Дериланом мы стояли вдвоём. Не считая охраны. — Несмотря на то, что сейчас он повержен, я не могу тебе этого разрешить.
— Или так, или я попросту откажусь во всём этом участвовать! — выдала, изображая твёрдую решительность стоять на своём.
— Нет. Если желаешь говорить с ним, то только так, — суровым тоном ответил Сейлем.
— Ладно, — скрипя зубами процедила я, — будь по-твоему… папочка.
При моём последнем слове, оба охранника округлили глаза, Дери дёрнулся, а сам Лем подавился каким-то словом. Ведь, как я правильно поняла, настоящего имени моего отца здесь никто не знал, и все называли его просто «Герцог». А теперь вот узнают. Он сам сказал, что я Астор-Холт, и для многих не составит никакого труда догадаться, кто именно их предводитель.
Пока все четверо приходили в себя, я почти вплотную приблизилась к пленнику и присела на корточки рядом с ним.
— Что с глазами? — спросила тихо, но голос мой звучал абсолютно ровно и совершенно без эмоционально.
— Блокирующая повязка, — отозвался он, так же тихо, и снова опустил голову.
В этот момент мне просто нестерпимо захотелось коснуться его лица, провести по волосам и сорвать эту жуткую чёрную ткань, но… сейчас это стало бы слишком глупым поступком. Вокруг по прежнему находилось слишком много людей, ни один из которых не желал моему принцу добра. По правде говоря, мне до сих пор не было понятно, почему он всё ещё жив. Ведь, если верить словам Сейлема, Дерилан единственное препятствие на его пути к трону. Хотя… вряд ли его оставили в живых из чувства жалости или сострадания. Вероятно, Дери нужен им именно в качестве пленника… или разменной монеты в борьбе с императором.
— Сейчас? — спросила, искренне надеясь, что кроме него меня никто не слышит.
— Нет, — выдохнул Дерилан.
И было в этом слове что-то такое, категоричное, что я даже возражать не стала. Но не было никаких сомнений — мы с Дери прекрасно друг друга поняли.
— Значит ты — Холт? — выдал он нормальным тоном. — И ты с ними…
— Да, Дерилан, она с нами, — отозвался Лем. — И у неё куда больше прав занимать императорский трон, чем у тебя и твоего отца вместе взятых. И она его займёт.
— Это грозит войной, — выдал принц, серьёзным голосом. — Ты понимаешь, что столкновения вашей толпы мятежников с императорской армией принесёт столько жертв, что тебе и не снилось?
— Если император подпишет отказ от своих прав на престол, то кровопролития не будет, — отрезал Лем.
— Он этого не сделает, — проговорил Дери с грустной улыбкой. — Он не за что не отдаст империю в руки ослеплённого жаждой мести фанатика и его продажной дочурки.
— Значит, ему придётся лишиться наследника и погрузить собственную страну в пучину кровопролитных битв, — рявкнул Сейлем, давая знак охранникам поставить пленника на ноги, что они сию же секунду и сделали. — А тебя, мой говорливый мальчик, ожидает долгая и очень мучительная смерть.
В подтверждение своих слов, Лем сделал лёгкий грациозный выпад и точным ударом отправил кулак в челюсть Дери. Того резко развернуло, и он бы несомненно оказался на полу, если бы его не держали бдительные охранники.
— Это — за фанатика, — обманчиво слащавым голоском, сказал Сейлем, снова принимая непринуждённую позу. — А вот это… — он резко развернулся и с силой двинул пленника куда-то в район солнечного сплетения, — за оскорбление Трил.
Я почти почувствовала ту боль, что сейчас испытывал Дерилан, ведь оба удара сопровождались мощными энергетическими усилителями. И пусть этого не было заметно для других, и всем вокруг казалось, что от подобных выходок их Герцога, пленник ничуть не пострадал, но я прекрасно знала, что сейчас он почти на грани потери сознания от испытанного болевого шока, и держится исключительно на собственном упрямстве.
Видя… чувствуя всё это, я почти уже сорвалась, и лишь каким-то невероятным образом смогла сдержаться. А ведь мне дико хотелось не то чтобы вмешаться, а попросту сравнять с землёй и этот дом, и весь этот жуткий город. И плевать на всех и вся! Но я сдержалась.
Да только в этот самый момент приняла одно странное на первый взгляд решение, и несмотря на все великое множественные «против» и «невозможно», всё же решила, во что бы то ни стало притворить его в жизнь.
Наверно, Сейлему слишком не понравилось странное выражение на моём лице, потому что он почти сразу подхватил меня под руку и повёл к выходу. На Дери я старалась не смотреть, и так прекрасно зная, что он сейчас чувствует. Слишком боялась сорваться.
Сейчас мне было абсолютно всё равно, куда и зачем меня ведут, что происходит, и чем это чревато, потому что все мои мысли были не здесь… а где-то в другой части этого здания, где страдал от боли тот, кого я любила.
Да… теперь я могла совершенно легко себе в этом признаться, потому что то решение, которое приняла, ощутив его эмоции после ударов Лема, оказалось куда красноречивей любых доводов разума. Но даже немного успокоившись и вернув мозгу способность здраво мыслить, лишь сильнее уверилась в его правильности. И пусть Дери потом меня прикончит, но… зато он будет жить.
Мы оказались в небольшом кабинете, где помимо нас с Лемом, собралось ещё человек семь. Рассаживаясь по местам на длинных диванах, они громко о чём-то переговаривались и даже спорили, и соизволили замолчать лишь когда мой родитель занял место в кресле за письменным столом из светлого дерева.
— Лем, его нельзя было трогать! — выдал один из собравшихся. — Тем более так.
— Он оскорбил Трилинтию, — спокойным тоном, отозвался Герцог. — И если ты не забыл, за нанесение оскорбления членам императорской семьи грозит казнь. Я же всего лишь обеспечил его мучениями на несколько ближайших часов.
— А если бы он не выдержал?! — выдал кто-то с другой стороны дивана. — Кого бы мы представили Аркелиру?!
— Да, Лем. Это было лишним. Сейчас, без стихий и своего проклятого дара он всего лишь заносчивый мальчишка, не способный оказать тебе никакого сопротивления, — проговорил кто-то справа. Его голос показался мне знакомым, и, повернув голову, я ошарашено уставилась на единственного, кроме отца, знакомого человека в этой комнате. Нет, я, конечно, всегда чувствовала в нём какую-то гниль, но думала это связано исключительно с нашим не совсем приятным знакомством, и с моими далеко не дружескими отношениями с факультетом воздуха. Но и представить себе не могла, что он способен на такое предательство своего императора.
