— Даже не представлял, что ты в гневе настолько опасна, — воскликнул он, тут же подскакивая ближе. — Если б не мой братец с его замашками, я б, возможно, сейчас попросту забился в угол и тихо ждал квалифицированной психологической помощи. Трил, это было… жутко.
— Ты о чём? — всё ещё не довольным, но уже более спокойным тоном, уточнила я.
— О твоих глазах. Ты знала, что когда ты в гневе, они чернеют. Как у Дерилана! — горланил он с неподдельным восхищением. — И это… страшно.
— А… — только и смогла сказать я, прибывая в полном шоке от такой новости. — Мне никто раньше не говорил подобного.
— Да этого просто не было. Помнишь, на балу, когда ты злилась на меня, они оставались такими же синими, и это было видно даже через очки. Значит, теперь ты стала ближе к тому, чего опасался Тир, и придётся учиться себя контролировать.
— Не желаю знать, о чём ты! Молчи, а то я ещё раз сорвусь. Объясни мне лучше, что это за тряпка?!
— Так, — Шей мигом вспомнил, зачем собственно сюда явился, и, подойдя ближе, упрямо посмотрел мне в глаза. А значит, они снова стали прежнего цвета. Потому что, если он прав, и они действительно менялись, как у его брата, то смотреть в них с близкого расстояния опасно для психики. — Слушай и запоминай. С этого момента, я для тебя художник, а не мужчина. Ты не должна меня стесняться, потому что ты для меня, только натурщица, и никак не женщина. Я буду до тебя дотрагиваться, чтобы ты заняла правильную, с точки зрения живописи, позицию. И эту, как ты говоришь, тряпку, я тоже с тебя сниму, и надену так, как посчитаю нужным, — я было попыталась возразить, но он тут же продолжил: — Со своей стороны могу гарантировать, что ничего лишнего и слишком интимного на картине не раскрою. Но ты должна мне довериться.
— Это сложно… — попыталась оправдаться я, но в этот момент ладонь Шея легла на моё обнажённое плечо.
— Давай попробуем, — оборвал меня он. — Только пообещай сразу говорить, если вдруг тебя начнут пугать мои действия, и я с радостью объясню, что делаю и почему. Согласна?! — в его глазах виделась такая беззаботная наивная уверенность, что я растаяла и кивнула головой в знак согласия. — Вот и умница, а теперь, иди за мной.
Мы передвинулись к противоположной стене, и он на несколько минут оставил меня одну. А сам медленно отошёл к мольберту и стал внимательно разглядывать. Потом вернулся, слегка развернул, и снова метнулся обратно. Так через несколько подобных перебежек Шей всё-таки определил оптимальный фон и позицию для рисунка, и теперь принялся за мой наряд. Пока он ловкими движениями стягивал с меня эту тряпку, я предпочла зажмуриться, и постараться забыть, что под ней больше нет никакой одежды. Да только господина художника сей факт ни капли не волновал. Освободив моё тело от этого одеяния, он осторожно прижал мои, согнутые в локтях руки к обнажённой груди, и вложил в плотно сжатые ладони кончик полотна. Затем попросил сделать шаг… и так замереть. Сам же распределил лёгкую ткань внизу. И теперь всё выглядело так, будто я просто прикрывалась простынёй. Мягкий шёлк струился по телу, обволакивая одну ногу и почти полностью обнажая вторую. Но какая-то часть полотна ткани всё же лежала на полу.
— Вот так и застынь, — проговорил Шей, отходя к мольберту. — И чем неподвижней ты будешь стоять, тем быстрее мы закончим.
Я в ответ лишь хмыкнула, но отвечать ничего не стала. Пусть рисует, а я уж как-нибудь продержусь. Благо, что додумалась с самого утра растопить камин, а то б на картине вместе со мной появилось ещё и стадо мурашек.
Время шло… и с каждым часом мне становилось всё скучнее и скучнее. Шей работал молча, и уже так измазался в краске, что она была даже на лице. От долгого нахождения в одной позе у меня сильно затекли все конечности, да и желудок уже неоднократно напоминал, что время обеда мы благополучно пропустили. И если так пойдёт и дальше, то не видать мне ещё и ужина. Шиану то хорошо, его во дворце уж точно голодным не оставят. А вот мне, видимо, придётся ждать завтрака.
Все мои обречённые вздохи и реплики он старательно игнорировал, лишь изредка напоминая, чтобы не дёргалась. А я уже сотни раз успела пожалеть, что вообще согласилась на это мучение.
И тут случилось чудо.
В дверь постучали, а когда, растерявшись, я на автомате, крикнула, привычное «Войдите», скрипнули петли, и на пороге появилась Тилия. Да только выглядела она такой шокированной, отчего я запоздало сообразила, что её не следовало сюда впускать. Это всё долгое стояние на одном месте! Видимо, мой мозг, как и всё остальное тело, попросту перешёл в полусонное состояние, и не сразу понял, что происходит.
— Простите, я не вовремя… — замявшись, проговорила моя подруга, переводя растерянный взгляд с меня, на измазанного в краске Шея. — Просто, решила, что ты зачиталась и принесла тебе поесть.
При упоминании еды, я тут же сглотнула, и голодным взглядом, уставилась на гостью.
— Я оставлю всё здесь, — проговорила она, ставя на стол небольшое блюдо, и тут же направляясь к выходу.
— Тилия, останься, пожалуйста. Иначе этот безумный художник не даст мне поесть, и я умру с голода.
Она замялась, осторожно косясь на Шея, а тот, всецело поглощённый творческим процессом только сейчас сообразил, что в комнате мы теперь не одни. Но, разглядев в гостье довольно миловидную особу, как-то самодовольно улыбнулся, и, обогнув свой холст, подошёл к ней ближе.
— О, юная леди, я буду несказанно рад, если вы посидите с нами. Мы с Трил на самом деле немного заработались. Я — Шей, как вы заметили, художник, — произнёс он, галантно склоняя перед ней голову. Я же наблюдая за этим актом соблазнения, только закатила глаза, вспоминая все слухи, что ходили об этом неисправимом ловеласе.
— Тилия, — немного смутившись, отозвалась подруга, но взгляд от его глаз так и не отвела. Да только на её щеках выступил очень милый румянец, а губки растянулись в красивой открытой улыбке. — Рада знакомству. Мне ещё никогда не приходилось встречать настоящих художников.
— Что же у вас нет ни одного портрета?! — совершенно искренне удивился Шиан.
— Есть. Но их рисовал мой брат, а его я даже при всей моей любви не могу назвать настоящим живописцем. К тому же, на большинстве его картин, я мало похожа на саму себя.
— В таком случае, нас с вами свела сама судьба! — продолжал играть Шей. — Если вы позволите, я бы с радостью вас нарисовал.
— Не уверена, что это… — она окинула меня странным оценивающим взглядом, и только потом продолжила, тщательно подбирая слова. — Я хотела сказать, что не готова позировать в подобном виде.
— Это мелочи, и о них можно поговорить позже, — отмахнулся он, хотя я уже знала, что Тилию он нарисует, и она в отличие от меня не станет долго сопротивляться.
Мои гости присели на старенький диван, и я, замотавшись всё в ту же ткань, поспешила к ним присоединиться, пока всё не съели. Первые несколько минут в комнате были слышны только звуки тщательного пережёвывания пищи. Тилия принесла нам мясной пирог и сладкие булочки, которые просто изумительно готовили местные повара. Я уплетала еду за обе щёки, запивая ароматным чаем, коим меня иногда одаривала мисс Ассирия, и украдкой наблюдала, за Шеем и Тили.
