Ощущение ленивого счастья продолжало удерживаться в нем, когда он пробудился. В квартире царила тишина, за окном расцветал всеми красками превосходный солнечный осенний день, и Лесь хотел уже было перевернуться на другой бок и снова заснуть здоровым сном, когда вспомнил о невыполненных обязательствах. Он вспомнил, что должен отослать билеты тото-лотко.
Он взглянул на будильник, но тот явно стоял, так как показывал десять минут шестого, что, судя по положению солнца, было совершенно невозможно. Он посмотрел на свои часы, но они, видимо, тоже стояли, потому что показывали без двадцати двенадцать, что должно было быть ужасным, если бы было именно так. После некоторого раздумья, он понял, что выяснение истинного времени является для него необходимостью, подтверждающей состояние счастья, встал и, отчаянно зевая и почесывая небритый подбородок, отправился к телефону. В его голове что-то стрельнуло, поэтому он сел возле телефона, немного посидел, а затем, сидя, набрал номер телефона. Вся его последующая жизнь, учитывая данное мгновение, проходила под знаком воспоминания этого мгновения, потому что ему показалось, что кресло под ним было подброшено ему рукой Судьбы.
– Одиннадцать сорок три, – с готовностью проговорил голос в трубке.
Не понимая этой удивительной информации, Лесь и дальше сидел с трубкой возле уха, лишенный каких-либо мыслей и чувств.
– Одиннадцать сорок четыре, – с той же самой благожелательностью сказала трубка.
После этого известия Лесю сделалось плохо. В его голове стрельнуло сильнее, и одновременно он услышал биение своего сердца. Если бы ему сказали, что уже двенадцать сорок четыре, или хотя бы двенадцать ноль одна, он признал бы, что все пропало, все потеряно, ничего уже не удастся сделать, и автоматически освободился бы от всякой ответственности. Он мог бы вернуться на диван и снова в отчаянии уснуть. Но в этой кошмарной ситуации у него оставалось еще шестнадцать минут, которые он должен! должен!!! был посвятить какой-то ужасной, неслыханно интенсивной деятельности, но он не в состоянии был эту деятельность развернуть!
Свою деятельность он начал с того, что перевернул кресло и сбросил на пол телефон. Затем он потратил несколько бесценных минут на упорное и бессмысленное натягивание на ноги своей куртки вместо брюк. Затем он сорвал в ванной вешалку с полотенцами. Потом разбил два стакана, один вазон и лампочку в опрокинутом торшере. Следующим его шагом было выбрасывание наружу содержимого полки в шкафу, где он шарил, бессмысленно желая найти чистую рубашку, а также содержимого шкафчика с обувью, где с непонятным упорством искал щетку для обуви. Наконец, он выбежал на лестницу в одиннадцать пятьдесят один с плащом в руках и в страшно грязных, вымазанных засохшей глиной туфлях. С первого этажа ему пришлось вернуться назад, закрыть входную дверь, а затем снова вылететь на улицу.
К киоску, продающему билеты тото-лотко, он приехал через пять минут на такси, если бы улица не зияла пустотой в обе стороны. Поэтому он помчался вперед галопом, и в двенадцать шестнадцать ткнулся в наглухо закрытые двери желанного помещения.
Итак, его усилия окончились. У него теперь было много времени на размышление, сожаление и планирование дальнейших действий. Теперь он сколько угодно времени мог колебаться, удивляться, выговаривать себе, рассматривать свои намерения и стараться исправить положение.
Прежде всего, очевидно, необходимо было ликвидировать это стреляние в голове, которое наполнило его до такой степени, что оглушало даже чувство постигшей его катастрофы.
На шум в голове был только единственный способ, и этот способ Лесь применил без малейшего колебания. Он только немного подумал, что ему выбрать: бар «Под Аркадами» или рыбный бар на Пулавской, и быстро решился на последний, так как воздух в том направлении казался ему более свежим. Он оторвался от враждебных, отталкивающих закрытых дверей, к которым прислонился плечами, и пошел на юг.
Выпитый на голодный желудок первый глоток подействовал на него чудотворно. Мысли Леся начали собираться с удивительной ясностью. И здесь уже не было места на сомнение или какие-то глупые надежды. Он пропал. Самым обыкновенным образом пропал, и теперь уже на всю жизнь. Не было никакого сомнения, что на не высланные билеты обязательно выпадет миллион, и этот миллион он должен будет вернуть своим коллегам. Каким способом и когда, он не мог себе представить, но в конечном счете знал наверняка, что теперь он является конченным человеком, который потерял все. Человеческое доброжелательство, какая-либо надежда на уважение окружающих, жена, дом, Барбара… Даже мечтать о Барбаре он уже не имеет права! Это конец. Ничего его уже не спасет! Он пал на самое дно!
Человек, который потерял все, естественно, больше ничего уже не может потерять. Лесь стал именно таким человеком. После третьего глотка он окончательно оценил свое положение и почувствовал даже некоторую гордость, что ему так интересно удалось прыгнуть в пропасть. В него влился дух отчаяния. Уже без боязни и дрожи он сунул руку в карман выгреб оттуда все деньги, предназначенные неизвестно для чего, и пересчитал их. Из общественных двух тысяч четыреста и его собственных двухсот злотых остались не больше тысячи трехсот, не считая тех мелких, которые должен будет оставить здесь, в баре. Остальные подверглись дематериализации.
Обыкновенное сидение в баре казалось ему недостойным человека, так морально падшего. Необходимо было сделать что-то большее, что-то мощное, что-то, что могло было бы стать вершиной уничтожения его жизненной карьеры.
Он вышел из рыбного бара и направился в северном направлении. Возможности, которые скрывались в центре метрополии, и северное направление полностью отвечали состоянию его духа. До сих пор у него было множество недостатков, но он был порядочным человеком. Теперь он перестал им быть. Он сравнил не принадлежащий ему миллион с принадлежащими ему тысячей сто злотых. Миллион, выигранный в проклятое тото-лотко, и тысяча сто, предназначенное на этот выигрыш. У него остался мизер, который жег ему карман.
Необходимо было избавиться и от этого мизера. Поскольку черти забрали столько, то пусть забирают и все остальное с ним заодно. Избавиться немедленно, без колебания, без сожаления и окончательно! Только с фантазией! С шумом! С фанфарами! Если падать, то падать с хорошего коня!… Коня!!!
Лесь вдруг остановился. К остановке подъезжал автобус с надписью «Бега». В него входила небольшая группа людей, но внутри было еще достаточно места.
– Коня!!! – забушевало в душе у Леся дерзко и бунтующе.
Подтолкнутый категорическим требованием вдруг разъяренной души он двинулся к автобусу. Подтолкнутый затем категорическим желанием контролера он двинулся к кассе. Затем настало время привести в порядок свои мысли.
Его душа требовала многое. Поэтому он купил самый дорогой билет за тридцать злотых, протиснулся мимо пустого входа и влез на трибуну. Программа бегов ничего не говорила о том, с чего можно начинать, поэтому покупать ее не было смысла. Правда, входной билет тоже ему ничего не давал, но его, к сожалению, необходимо было купить, чтобы войти на трибуну.
