– Сердце в груди вам отдам! Берите сердце!… – вытаскивает из внутреннего кармана куртки какие-то предметы и впихивает их за пазуху сморкающемуся от слез Янушу.
Увидев также и Януша, падающего на колени перед лоханью и делающего председателю какие-то таинственные присяги и обещания, Каролек попытался вмешаться. Это не дало никаких результатов, потому что его просто не заметили и оттолкнули.
Отчет, который он потом представил Барбаре и Лесю, подтвердился громко раздающейся песней «Красный пояс», поющейся в два голоса провожающими друг друга взаимно двух джентльменов. Председатель и Януш, соединенные трогательным чувством, не могли расстаться, а «Красный пояс» многолосым эхом разносился по пригоркам, лугам и лесам.
– Что со мной? – спросил наутро Януш, со стоном хватаясь за голову, когда соединенными усилиями удалось вырвать его из объятий Морфея.
– Портфель председателя Народного Совета, – сухо ответили Барбара. – Вот здесь порошок от головной боли, выпей это кофе и искупайся в фонтане. Работа ждет.
– Какой портфель, боже? – застонал Януш. – Ты пьяна, что ли? Откуда портфель?
– Вместо карты ты вчера принес портфель председателя вместе с комплектом фотографий его ближайшей и дальней родни. Принять карту ты отказался, ключ от ратуши выбросил в ручей. Кароль его нашел. Кроме того, Кароль говорит, что ты обещал ему что-то важное. Я не знаю, что из того выйдет, и надеюсь только, что он тоже не помнит. Приходи в себя и сходи отдай ему все это.
Легкое недомогание, в котором третий очередной участник битвы за карту оставался вплоть до вечера, привело к тому, что, возвращая председателю портфель вместе с изображениями его родственников, он забыл о ключах от внешних дверей ратуши. Забыванию способствовал тот факт, что ратуша с утра была открыта вторым ключом, находящимся в распоряжении уборщицы. Расцветшие накануне в сердце председателя трогательные чувства, несколько приглушенные не наилучшим самочувствием, после возврата утраченных предметов снова интенсифицировались. Хозяин городка и окрестностей приступил к реализации своего грандиозного плана, несколько озабоченный неуверенностью относительно результатов предыдущего вечера. Шаги, которые он предпринял накануне, как и вечер, удивительно гибли в глубине забвения.
План же этот касался мощного, исторического мероприятия. В ближайшее время наступала годовщина какого-то эпохального случая для городка.
Председатель Народного Совета не был уверен, идет ли речь о трехстах лет, или, может быть, о двухстах пятидесяти и была ли случаем закладка первой в этой округе шахты по добыче серебра или же уничтожение этой шахты каким-то катаклизмом. Он все же решился на триста лет и на закладку и постановил ознаменовать юбилей выступлениями деятелей искусств, доход от которых будет предназначен для восстановления местных, забытых объектов.
Два месяца тому назад приглашенный начальником инструктор культуры и просвещения с совещательным голосом советника секретаря первичной партийной организации закончил писать драматическую пьесу, которая должна была быть представлена в рамках торжеств. Произведение искусства относилось скорее к традиционным историческим драмам. Весьма поучительная и сложная интрига происходила в шахте по добыванию серебра, а затем в комнатах дворца, подчеркивала в целом разделение на классы и нечеловечность кровопийцев, и лишь один в ней был изъян. Погоняемый вдохновением инструктор культурно-просветительского учреждения впал в преувеличение и сотворил слишком большое количество действующих лиц.
Поэтому не хватало актеров. Уже решено было пригласить почти весь персонал ближайшего госхоза в качестве статистов, привлечь часть жителей городка к эпизодическим ролям, но не удавалось найти людей на главные роли.
Сюжет драмы описывал деятельность молодой аристократки, без взаимности влюбленной в рабочего шахты ценного продукта. Папа аристократки – владелец как замка, так и шахты, оказывал решительное сопротивление по отношению к чувствам единственной дочери, молодой же рабочий, занятый романом с равной ему по социальному положению девушкой по соседству, выказывал полное безразличие в вопросе чувств аристократки. Ищущий руки аристократки граф с дальнего края выказывал явное неудовольствие, обманутая в чувствах аристократка выказывала непостоянство характера, то бросаясь на шею избранника, то отрицательно влияя на отца, который с удовольствием снижал заработки и ухудшал условия работы угнетенного рабочего класса. Вследствие долговременных разногласий и сложностей наступал всеобщий конец света. Шахта погибала, залитая водой, граф из далеких краев погибал по ошибке, отец погибал, настигнутый апоплексическим ударом, разнервничавшаяся и разочарованная аристократка погибала в результате самоубийства, остальные персонажи погибали по иным причинам, на руинах всего оставался лишь твердый, как скала и несгибаемый работник физического труда, всматриваясь рядом с выбранной девушкой сердца в светлое, но однако далекое будущее.
Драма содержала массовые сцены вроде забастовки в шахте. Статисты из госхоза едва покрывали нужду. Роль отца-кровопийцы председатель местного Совета решил играть лично, соседям и сотрудникам он поручил лишь позитивные роли, кандидатов на главные роли пока что не находилось.
И вот теперь он увидел перед собой спасение в лице прибывшего на инвентаризацию коллектива архитекторов. Роль гордой аристократки была словно создана для Барбары! Меланхолическая физиономия Леся сразу же настраивала на мысль об утраченных чувствах графа, и только в вопросе выбора роли работника физического труда могли возникнуть колебания между Янушем и Каролеком. Председатель местного Совета решил предоставить выбор им самим.
– Только согласятся ли они? – с беспокойством спросил инструктор культуры и просвещения с совещательным голосом, посвященный в тайные намерения председателя.
– У меня уже есть план, – таинственно ответил председатель. – В конце концов это им будет выгодно.
Сердце болезненно сжалось у председателя при мысли о том, что придется временно расстаться с бесценной картой, но мероприятие, о котором было оповещено даже воеводское начальство, стоило далеко идущих жертв.
После захода солнца измученный и обескураженный персонал бюро отдыхал после тяжелой работы на нижнем краю своего огорода. Инвентаризация шла полным ходом, дом за домом были обмерены, и все было бы хорошо, если бы не перспектива все сделать заново, а также неуверенность относительно санитарной сети. Рассматривалась возможность беспокойства председателя множество раз с целью несколько раз в день смотреть на карту. Но вот снизу донеслись малопонятные, приглушенные расстоянием и тяжелые крики возвращающегося только теперь Януша.
– Эй, послушайте! – лихорадочно просопел он, падая на пень от дерева. – У нас есть шанс! Я сейчас расскажу вам. Ну и дела, говорю я вам!
– Переведи дух, а то задохнешься, – заботливо посоветовал Лесь.
– Нельзя так мчаться на гору, – заметил критически Каролек. – Это очень мучительно.
– Разумеется, под гору было бы легче, – презрительно отозвался Януш, еще несколько запыхавшийся. – Возможно, что кто-то из вас будет лететь вниз, если что-то кому-то не нравится. Но я все решил за вас.
