После чего замолчал, горестно вздохнув.
– Почему в таком случае вы не работаете в полиции? – полюбопытствовала я. – Вы бы были там воистину незаменимым.
– Потому что, Альберта, суду нужны веские улики, – вместо Уилфреда ответил мне Томас. – Шарлатанов и мошенников во все времена хватало. В курсе, сколько так называемых видящих или мыслевидцев разгуливает по Альмиону? Прикажешь каждому верить на слово? Даже мое свидетельство суд не примет во внимание, если прежде я не предоставлю убедительные доказательства вины.
Я вспомнила расследование покушения на короля. Да, Томас прав. Тегрей тогда прямо сказал Эдриану, что палата лордов проигнорирует слова Томаса о невиновности принца.
– Но самая главная причина в другом, – добавил Уилфред. – Не буду скрывать, в юности я действительно имел некоторое отношение к полиции. Был своего рода добровольным помощником в самых запутанных и сложных делах. Тем человеком, кто указывает верное направление для остальных. Но… Понимаете, Альберта, от этой грязи сильно устаешь. Романтика и гордость за первые раскрытые дела быстро улетучиваются. А на смену им приходят разочарование и ненависть к окружающим. Круг общения дознавателей весьма специфичен. Чаще всего им приходится иметь дело с негодяями и мерзавцами всех мастей. Это… это утомляет. Начинаешь видеть мир исключительно в черных красках.
– О да, – с нескрываемым сочувствием выдохнул Томас. – Я понимаю.
– Поэтому я отказался от подобного времяпрепровождения. – Уилфред виновато пожал плечами. – А потом случилась эта трагедия с Уолтом. И я предпочел покинуть Бриастль, хотя Роберт очень просил меня остаться. Переехал в тот город, где мои глаза отдыхали после всех этих долгих лет постоянного лицезрения пороков душ человеческих. Мерситаун – чудесный городок. Поистине замечательный. Да, у здешних жителей тоже есть тайны, которые они предпочитают не показывать окружающим. Но по сравнению с секретами большого города это так… мелочи, на которые не обращаешь внимания.
– Так что случилось с вашим братом? – спросил Томас. – Он обвинил вас в смерти жены. Сказал, что из-за вас потерял семью.
Уилфред помрачнел. Опустил взгляд на бокал, о котором совсем забыл за время своеобразной исповеди. Сделал большой глоток и чуть не закашлялся от крепости напитка.
– В какой-то степени он прав, – глухо произнес он. – Его жена… Она изменяла ему. Красотка Меделин. Роскошная синеглазая брюнетка, вышедшая за него замуж сугубо по расчету. Я не вмешивался в эти отношения. По вполне понятным причинам предпочитал игнорировать семейные праздники и свел общение с братом практически на нет. Естественно, он был в курсе моего дара. Естественно, заподозрил неладное. И однажды объявился на пороге моего дома. Пьяный в стельку, рыдающий в голос. Упал передо мной на колени, умоляя рассказать всю правду о жене. Она недавно родила. И, увы, ребенок был подозрительно похож на лучшего друга Уолта. Я точно знал, что все его подозрения верны. Меделин действительно родила не от него.
– Какая глупость! – пораженно воскликнула я. – Изменять человеку, брат которого видит тебя насквозь.
– Меделин была красива, но, увы, не отличалась особым умом. – Уилфред негромко хмыкнул. – Кстати, среди женщин такое часто встречается. А возможно, она просто не верила до конца в мой дар. Так или иначе, но Уолт вырвал у меня признание. Он грозился покончить с собой на моих глазах, если я не поклянусь честью, что новорожденный – его сын. И я… Я не смог этого сделать. Просто не смог, хотя потом сотни, тысячи раз корил себя за это. Подумаешь, стал бы клятвоотступником. Делов-то. Многие люди вообще не задумываются о подобном. Обещают то, что потом не намереваются выполнять. И никакая кара небес не обрушивается на их головы.
– Честным людям на этом свете жить тяжело, – согласился с ним Тегрей.
Герцог стоял чуть поодаль. До сего момента он не вмешивался в ход разговора. И меня его непривычная молчаливость настораживала.
А еще больше мне не нравилось, что он то и дело украдкой косился на книгу. Поневоле вспомнишь, что из-за нее Тегрей чуть не сошелся в смертельной схватке с Томасом. Но почему он так заинтересовался ею?
– Да уж. – Уилфред криво ухмыльнулся. – Так или иначе, но Уолт понял мой ответ. И отправился домой, пылая от законного негодования. Я пытался его остановить. Умолял остаться у меня на ночь. Мол, такие выяснения отношений лучше проводить на трезвую голову, а не в алкогольной горячке. Но брат не послушался меня. Лишь обронил, что мне не стоит беспокоиться. Он не тронет изменницу и пальцем. И я отступил. Знал, что он говорит правду. Мой брат всегда был мягким и добрым человеком, поэтому я был уверен, что он не причинит вреда ни Меделин, ни ребенку. Особенно ребенку! Тот-то уж точно ни в чем не был виноват. Но…
Замолчал, горестно закусив губу.
Никто не торопил его с продолжением рассказа. Удивительное дело, но на обычно бесстрастном лице Томаса было написано искреннее сочувствие. По всему было видно, что лорд Бейрил уже понимает, чем закончится эта история. Догадывалась об этом и я.
– Я не спал ночь, – глухо проговорил Уилфред. – То и дело порывался бежать в дом брата, но каждый раз останавливал себя. Мол, не дело вмешиваться в чужие семейные разборки. К тому же я верил своему дару, который никогда меня не обманывал. А мое так называемое магическое зрение утверждало, что Уолт не станет делать глупостей. Задремал я только на рассвете. Разбудили меня полицейские дознаватели, которые сообщили, что Уолт арестован по подозрению в убийстве жены и новорожденного сына.
– Но как? – невольно вырвалось у меня. – Неужели вы ошиблись?
– Я разговаривал с братом в камере, – тихо сказал Уилфред. – Он ничего не помнил о событиях той ночи. По дороге от меня он выпил еще. Набрался так, что память отказала ему. Слуги утверждали, что он явился домой далеко за полночь. Шатающийся, с совершенно безумными глазами. Ворвался в комнату кормилицы, выхватил из люльки ребенка, который немедленно зашелся в диком плаче. Затем кинулся с ним на руках в спальню супруги. Его пытался остановить старый дворецкий, но брат отшвырнул его в сторону с такой силой, что бедняга лишился чувств, хорошо приложившись о стену. Кормилица бросилась за подмогой к соседям. Но на все это потребовалось время. Когда выломали дверь спальни, то обнаружили Уолта, который остервенело тряс тело уже мертвой жены. Он задушил ее, прежде размозжив на ее глазах голову младенцу.
– И он действительно это сделал? – От ужаса у меня перехватило дыхание.
– Дверь и окна были заперты. – Уилфред пожал плечами. – Никто не видел и не слышал, чтобы кто-нибудь покидал дом. Сам Уолт, как я уже сказал, не помнил ничего. Вина моего брата была неоспоримой. А я получил жестокий урок, что мой дар тоже ограничен. По всей видимости, алкоголь пробуждает внутри человека совершенно другое существо. Кровожадное, сумасшедшее, жаждущее чужих страданий. Брата осудили. Я чувствовал свою вину перед ним. Сделал все мыслимое и немыслимое, силясь добиться для него как можно более мягкого наказания. Но самому Уолту было плевать на все это. Он уже вынес себе приговор. И мечтал об эшафоте как о средстве заплатить за свой грех. – Уилфред опустил взгляд на бокал в своих руках. Его пальцы тряслись так сильно, что пришлось осторожно поставить его на край стола, чуть не расплескав.
