В салоне мужчины не работали, и некому было пытаться вскружить женщине голову. Некому, пока случайно на остановке маршрутки она не столкнулась с молодым человеком. Лет тридцать на вид, довольно милый, с хорошей фигурой и удивительно выразительными глазами. Этот милый мальчик так растерялся, когда случайно толкнул Аллу и заставил ее выронить из пакета косметику. Это было удивительно. И он был так мил потом, так восхищался Аллой. А ведь она уже забыла, как звучат из мужских уст комплименты, как приятно сознавать себя красивой, привлекательной. Она даже помолодела и чувствовала себя ровесницей Володи.
А потом вдруг вспомнила, сколько лет ей и сколько ему, но было уже поздно. Ей хотелось дать этому мальчику так много ласки и нежности взамен его восхищению. И когда он в первый раз пришел к ней домой и стал несмело обнимать Аллу Борисовну, ласкать ее, она сдалась сразу. Не было у нее ни сил, ни желания, чтобы оттолкнуть этого мальчика.
И она снова и снова ждала того дня, когда муж будет в командировке и можно пригласить к себе Володю под самым дурацким предлогом, пусть даже помочь повесить багетку. Она была уверена, что он не удержится, опять начнет обнимать ее и все повторится, как тогда, в первый раз. Повторится это сладкое безумие, всплеск нечеловеческой страсти, которая, как недавно казалось, ушла навсегда, оставшись в прошлом, в молодости.
И он пришел. Алле Борисовне было стыдно за свой нелепый предлог, но Володя помог закрепить багетку, а потом они пили чай, а он не сводил с нее глаз. Боже, сколько всего было в этих молодых горячих глазах! И Алла таяла, она понимала, что уже не в силах сопротивляться своим желаниям и желаниям Володи. И мужа не будет еще два дня, и можно все. Все!
А потом Володя поднялся, подошел к ней, и у Аллы все внутри закипело, заволновалось. Такая легкость внутри, головокружение. Как он ее обнял! Нежно склонился, обнял руками за шею и прижался лицом к ее волосам. И эти руки, такие они нежные, горячие, они касались ее лица, ее шеи. Алла плохо понимала, что происходит, она не помнила, как поднялась с кухонного стула, как оказалась в спальне, как он раздел ее, только чувствовала его губы и руки, его шепот, его голос, называющий ее любимой. И она шептала в ответ безумные слова, отдаваясь ему с дикой страстью. Весь мир перестал существовать, и были только она и ее Володечка.
Стук в дверь раздался так неожиданно, что Алла вздрогнула всем телом. Кровь ударила в лицо, и страх сжал все внутри. Валера?! То, что произошло потом, вспоминалось как фильм ужасов, размытый некачественным изображением, с плывущим звуком и вспышками света. Кричал муж, кричала сама Алла, трещала ткань одежды или занавесок, разбилось стекло. Крик боли! Ужас, ужас, ужас! Алла сжала голову руками и в голос зарыдала, слезы лились из нее неудержимыми ручьями. Это были слезы обиды. Ведь все это больше не повторится. Никогда! Страшное слово, страшное в своей безысходности и обреченности.
Глава 3
Мария не удивилась, что Гуров после выписки из больницы не поехал домой, а сразу направился в территориальное отделение полиции, где его ждал Крячко. Она слишком хорошо знала своего мужа и его работу, чтобы удивляться. Вздохнув, поцеловала его в щеку и стала складывать спортивный костюм в пакет.
— Только постарайся не задерживаться, — попросила, — тебе еще рано получать такие нагрузки и много ходить.
— Да, да, Машенька! Конечно, — торопливо ответил Гуров, исчезая в больничном коридоре.
Это было удачным совпадением. Ему пришлось даже немного поспорить с больничным начальством, чтобы выписаться с утра, а не после обеда. Повезло, что оперативный дежурный в отделении полиции очень внимательно относился к ориентировкам, и когда поступило сообщение о драке и поножовщине в квартире, где ревнивый муж порезал любовника жены, сразу отправил туда машину со своим помощником и дежурным оперативником. А заодно позвонил в участковый пункт, чтобы на квартиру прибыл и уполномоченный.
Крячко находился за МКАДом, и Лев приехал в отделение раньше него. Молодой подтянутый старший лейтенант вытянулся в струнку и доложил, что задержанные находятся в разных камерах, а оперуполномоченный опрашивает женщину, из-за которой произошел конфликт на бытовой почве.
— Хорошо, — поспешно кивнул Лев, который терпеть не мог этих военных докладов, вытягивания в струнку и щелканья каблуками. — Проводите меня!
— Товарищ полковник, — понизил голос дежурный. — Я уточнить хотел. Там поножовщины не было, стекло просто разбили. А у молодого человека, ну, который любовник, у того рука перевязана. Вот здесь, как в ориентировке!
Гуров посмотрел, как старший лейтенант показывает на свое предплечье у самого локтя, и нахмурился. Не может быть! Чтобы вот так просто, почти случайно взять того, кого он и не надеялся найти быстро?
— А ну, где у вас этот молодой человек?
— В камере. Я сейчас!
Дежурный вернулся к себе, позвал какого-то сержанта, отдал распоряжение помощнику и снова вышел к Гурову, объяснив, что лучше идти втроем. Муж у пострадавшей больно уж бешеный, может, усмирять придется. Они подошли к камере, и через решетку Лев увидел уныло сидевшего на деревянной лавке парня лет двадцати пяти — тридцати. Сержант отпер дверь, и Гуров вошел в камеру.
— Как зовут? — резко спросил он, глядя на забинтованную руку пониже локтя.
— Владимир, — отозвался парень и поднялся с лавки.
Высокий, с хорошей фигурой, правильные черты лица, короткая качественная стрижка. Рука забинтована пониже локтя. И тоже зовут Володя. По крайней мере, как в случае с Захаровой. Не надо торопиться, решил Лев и повернулся к дежурному:
— Поднимите его наверх и посадите в соседнем кабинете. Я пойду и поговорю сначала с женщиной.
— А муж?
— Муж неинтересен, пусть пока сидит. Потом разберемся и с ним. В нашем случае, как мне кажется, он единственный пострадавший. Пусть остынет, а то наломает дров! И еще, когда приедет полковник Крячко, сразу проводите его ко мне.
Он поднялся на второй этаж, где оперативник допрашивал Белову. Дежурный представил его молодому лейтенанту, который от неожиданности подскочил на стуле. Махнув лейтенанту, чтобы тот сел, Гуров взял еще один стул и сел рядом с женщиной. Оперативник пододвинул к нему листок, на котором записывал показания Беловой.
— Значит, Алла Борисовна, — начал Лев, откладывая листок и рассматривая красивую женщину, напряженно тискавшую ручки своей дамской сумочки.
— Может быть, мне объяснят, что происходит? — спросила Белова. — Что за вселенский потоп или мировая война? Ну, подрались два мужика, так мы сами разберемся. Что происходит? Почему нас тут держат?
— Я вам объясню, Алла Борисовна, — ответил Гуров. — Но только вы мне пообещайте ответить на все мои вопросы. Хорошо?
— Хорошо, если только ваши вопросы не будут о делах сугубо личных, которые никого не касаются, а только меня и моей семьи.
— О, Алла Борисовна, эти вопросы могут касаться очень большого числа людей. Дело в том, что в городе в последнее время участились преступления, направленные против женщин. И схема весьма простая, как и в вашем случае. Молодой парень в возрасте примерно как ваш Володя соблазняет женщину лет от сорока до пятидесяти. А потом, примерно на третьем или четвертом свидании, молодой любовник усыпляет ее и, воспользовавшись ее личным кабинетом в онлайн-банке, переводит деньги с карты любовницы на другой счет. На этом их отношения заканчиваются, а любовник исчезает.
