После ранения и операции Лев проспал всю ночь и проснулся только на рассвете. Чувствовал он себя довольно хорошо, только немного ныл бок и дико чесалась рука. От этих неудобств деваться было абсолютно некуда, оставалось только ворчать и исходить недовольством в полном одиночестве. Наконец, в коридоре послышались шаги, распахнулась белая дверь, и в палату по-хозяйски вошла изящная светловолосая женщина лет тридцати с милыми ямочками на щеках. Синий медицинский костюм выгодно подчеркивал ее фигуру.
— Доброе утро! — приветливо сказала она, посмотрела на капельницу, а потом, придвинув стул к кровати, уселась возле пациента и очаровательно улыбнулась.
— Ну, как ваше самочувствие?
— Нормальное, — ответил Гуров, но вместо бодрого ответа из его горла вырвался хриплый звук.
— Ну до нормального еще далековато, — покачала головой доктор. — Но организм у вас сильный, поэтому и прогнозы у меня на ваш счет вполне позитивные. Давайте знакомиться. Меня зовут Ольга Максимовна, я ваш лечащий врач, и вам нужно меня слушаться, товарищ полковник.
— Очень приятно, — вздохнул Лев. — Скажите, а нельзя ли…
— Нельзя, — прервала его Ольга Максимовна, доставая из нагрудного кармашка градусник. — Можно только предписанное мной и постельный режим с калорийным питанием и полным покоем. А сейчас измерьте температуру.
Гуров послушно зажал градусник под мышкой. Кончилась вольная жизнь казака, подумал он с усмешкой. Ох залечит она меня, ох замучит процедурами.
— Скажите, а когда здесь у вас кормят? — неожиданно спросил он и тут на самом деле почувствовал, что у него пробудился дикий аппетит.
— Хороший признак, — с уважением отметила доктор, вынимая из-под руки пациента градусник и глядя на показания. — Ну а с температурой у нас пока плоховато, хотя в вашем случае это объяснимо. Не будем делать выводов, Лев Иванович. Будем наблюдаться, лечиться! Сегодня у вас питание скудное, но высококалорийное. И таблеточки, и микстурки. Вы же будете все принимать по предписанию? Не будете шалить? Сейчас я ваш начальник, я ваш полковник, а вы рядовой моей армии пациентов!
— О да, конечно! — улыбнулся Гуров, помолчал немного, а потом уже серьезно спросил: — А все-таки, не щадя меня, сильно он меня ранил ножом?
— Вы потеряли много крови. И рана глубокая. Но жизненно важные органы не задеты.
Врач ушла, и для Гурова потянулись долгие часы полного бездействия, заполненные приемом больничной пищи, лекарств, измерением температуры. День был очень длинным, просто нескончаемым. Он с ужасом подумал, что так ему предстоит провести еще несколько дней. Телефон? Телефона нет, возможно, и звонить здесь не разрешают, вздохнул Лев и погрузился в послеобеденный сон. Сон был каким-то пресным, скучным. Он тянулся, тянулся, а потом вдруг в нем раздался голос:
— Проходите, только видите, он уснул.
— Ничего, — ответил во сне голос Маши. — Я просто посижу с ним рядом.
Лев тут же открыл глаза и увидел жену. На ее плечи был наброшен белый халат, в руках она держала пакеты, а на ее глазах наворачивались слезы.
— Машенька, ты что? Ты плачешь?
— Нет, — отмахнулась она и вытерла слезы рукой. — Просто… Просто я вчера так испугалась, когда увидела, что ты весь в крови. Но теперь все хорошо, врачи сказали, что нет никакой угрозы. Нужно просто лежать, пить лекарства и поправляться.
Маша говорила и говорила, заодно выкладывая из пакетов фрукты, домашние пирожки с мясом, коробочки с натуральным соком. Но самой большой радостью был мобильный телефон, который она принесла. Гуров смотрел на жену и думал, что в больнице не так уж и плохо иногда полежать. Ни тебе беспокойства, ни проблем на работе, ни напряжения нервов и бессонных ночей. Ничего, только есть и спать. И видеть каждый день Машу с ее хлопотами. Разговаривать с ней и час, и два, и даже больше. Но у нее сегодня спектакль, и она, вздохнув, поцеловала мужа в щеку и поднялась.
— Веди себя хорошо. Пей лекарства, слушайся доктора, а я завтра тебя навещу.
Маша ушла, Гуров еще долго смотрел на дверь, за которой она скрылась, и вдруг перед глазами всплыла татуировка на руке грабителя, который ударил его ножом. Когда они вместе свалились с бетонной плиты, а потом Лев, завернув парню руку за спину, надевал наручники, у того задрался рукав толстовки, и мелькнула татуировка. Интересная, редкая татуировка.
Он тут же набрал номер Крячко и долго слушал длинные гудки. Наконец Стас ответил в своей обычной жизнерадостной манере:
— Приветствую отдыхающих! Чего тебе не спится?
— Слушай, Станислав, тут одно дело вспомнилось. Ты можешь сейчас говорить?
— Могу! — засмеялся Крячко. — Ты минуту подожди только.
Снова в трубке послышались гудки. Гуров задумался, покручивая в руке свой телефон и глядя в стену. Да, надо попросить Крячко поднять то дело… Не успел Лев завершить свою мысль, как дверь распахнулась и в палату бодрым шагом вошел Крячко с пакетом в руках. Он широко улыбался и был, видимо, очень доволен своим сюрпризом.
— Не ожидал? А я вот пришел. И привет тебе от Петра принес, и фруктов разных. Мы с Орловым подумали, раз кишки у тебя целые, почему же витамины есть нельзя? Все равно ведь лежишь. Вот и лопай!
Гуров смотрел на старого друга, как тот выкладывает на столик у стены яблоки, груши, бананы, попутно рассказывая о содержании витаминов и микроэлементов в каждом из них. Потом Стас замолчал, повернулся и удивленно уставился на него:
— Ты чего?
— Да просто ты как-то странно сегодня выглядишь, — хмыкнул Лев. — Может, ты еще и испугался за меня?
— Эх! — Крячко подошел к кровати и уселся на стул, сцепив пальцы на колене. — Знал бы ты, как всех перепугал этим своим подвигом. Орлов чуть было совещание не прервал, бросился ехать к тебе. Еле уговорил его, успокоил. Хотя, честно говоря, я и сам испугался. Вот скажи, как тебя можно одного отпускать?
— Я был не один, — отмахнулся Гуров. — И вообще, Стас, кончай панику наводить. Ну с кем не бывает. Ты лучше вот что скажи. Помнишь, у нас пару месяцев назад в ориентировках прошла информация? Молодой мошенник завел шуры-муры со взрослой женщиной, обокрал ее и скрылся.
— Ну? — Крячко нахмурил лоб, пытаясь вспомнить. — Мало ли таких лоботрясов. Случай не единичный и, заметь, в истории человечества очень даже распространенный. Зрелые одинокие женщины падки до молодых «аполлонов», а «аполлоны» до женских денег. Помнится, в специальной литературе это называется «альфонс».
— Боже, какие познания! Подожди, не отвлекай меня, — перебил Гуров напарника. — Там в ориентировке была информация, что преступник имел на руке, вот тут, на внутренней стороне предплечья чуть пониже локтя, татуировку. Насколько я помню по описанию, там сказано, что это крылатый змей, кусающий себя за хвост. Или что-то в этом роде.
— А зачем тебе это?
— У того парня, что ударил меня ножом, именно на этом месте такая же татуировка. По крайней мере, она подходит под описание. Я когда ему руки крутил, мельком видел. А потом, уже лежа здесь, вспомнил ориентировку.
