— А потом у вас было первое свидание? Он сумел вас очаровать?
— В этот же день у нас было романтическое свидание, если вы это имели в виду. Мы вышли из маршрутки, и он снова, как в прошлый раз, подхватил меня руками, хотя необходимости в этом не было, это была часть игры. Теперь я понимаю, что его действия, все его поступки были чистым расчетом, этот молодой мерзавец хорошо понимал психологию одинокой женщины. Мы шли с ним по бульвару в сторону супермаркета, болтали. Он рассказывал о себе, я о себе, о своей работе…
— Что Юра вам рассказывал о себе? Где работает, где учится, о своей семье?
— Да, — вздохнула Григорьева. — Рассказывал, но я вот теперь думаю, что, собственно, о себе ничего и не рассказал. Это я, как дура, о библиотеке, о проектах, о филологии распиналась. А он хорошо умеет слушать.
— И все же, что он вам рассказал конкретно?
— Что занимается наукой, что он аспирант в каком-то научном институте. Я не совсем поняла и не стала расспрашивать, потому что он сказал, что это связано с космосом. Родители у него далеко, на Урале живут, и он к ним раз в год ездит, помогает. А живет в общежитии от института. Там у него комната со всеми удобствами, это, кажется, называется «малосемейка». Но я у него ни разу не была!
— Значит, названия института вы не знаете и адреса общежития тоже?
— Нет, — помотала головой Григорьева. — Поймите, мне это было не особенно важно, я же не предполагала, что наши отношения закончатся так быстро и так… постыдно-печально.
— Как он вас усыпил?
— Не знаю, наверное, что-то влил в чай. Я не очень люблю горячий чай, да и жарко было. Как-то неожиданно для себя уснула. А потом пришла в себя уже здесь, в больнице. Соседка моя, Люба, спасибо ей, что всполошилась. Мне сказали, что она вызвала «Скорую». Повезло просто, наверное, чистое везение и счастливое совпадение. Она ведь, когда у меня Юра был, позвонила и попросила блендер одолжить, так как гостей ждала и готовила праздничный стол. Я сказала, что сама занесу через часочек. А когда не принесла и на звонки не отвечала, она ключами дверь открыла. Я ведь Любе дала комплект своих ключей. Так, на всякий случай, мало ли что.
— Люба знала, что у вас есть любовник?
— Нет, что вы! Конечно, не знала. Я бы не смогла рассказать ей такое.
— А почему она решила, что вам плохо? Почему пришла с ключами открывать вашу квартиру?
Григорьева покраснела, опустила глаза, но потом взяла себя в руки, откашлялась и снова заговорила:
— Когда Люба позвонила, у меня дыхание было не очень ровное. Ну, она и спросила, что со мной. Я ответила, что все нормально. Ну, и свернули разговор. Она ждала, что я принесу ей блендер, а потом, наверное, испугалась и полетела открывать ключами квартиру. Получается, что она меня и спасла.
Гуров вышел из больницы и остановился на ступенях, глядя в бездонное летнее небо, где на большой высоте оставил извилистый пушистый след какой-то самолет. Крячко посигналил, не выходя из машины. Лев никак не отреагировал на сигнал, и он повернул голову к сидевшему на заднем сиденье Бурмистрову:
— Что-то наш шеф узнал такого, что в себя не придет. Надеюсь, ничего не случилось.
Стас собрался было уже выйти к напарнику, но тут Гуров махнул рукой и неторопливо пошел к машине. Усевшись на переднее сиденье, он достал свой блокнот и спросил:
— Так, Максим Николаевич, что у тебя по отпечаткам? По связям Костыля?
— Работаем. Его пальцы и пальцы его подельников по делу об изнасиловании Белогоровой больше нигде не фигурируют. По приметам эта троица тоже нигде не «засветилась». Провели опознание по фотографиям Коростылева, Боброва и Золотарева. Никто из пострадавших женщин их не узнал. Следов татуировок на предплечьях Боброва и Золотарева не обнаружено. Свидетели тоже не показывают, что кто-то из них носил хотя бы временные татушки на руках.
— Хорошо, — подвел итог Лев. — С этим разобрались. Сейчас мы едем на квартиру Григорьевой. Ефимова уже выехала, участковые тоже.
— Тебя что-то беспокоит? — не удержался Крячко.
— Да, два момента. Первое — любовника, который, видимо, и отравил Григорьеву, зовут Юрий. Он ей так представился. Помните, Золотарев говорил о каком-то Гере или Гоше, на которого Костыль ссылался, что тот как сыр в масле катается на содержании у взрослых женщин? Я вспомнил фильм «Москва слезам не верит» — он же Гера, он же Гоша, он же Юра и так далее. И второе. Когда я спросил Григорьеву, была ли у Юры на руке татуировка, она ответила, что не знает.
— То есть? — удивился Бурмистров. — Как это, не знает? Они что…
— Стоп, Максим, давай без пошлостей, — остановил его Лев. — Она его руки обнаженными не видела. Он никогда не снимал футболки, а приходил к Григорьевой всегда в футболке с длинными рукавами. И вообще, до постели у них дело доходило всего три раза. На резонный вопрос, который она ему задала, он ответил тем, что не хочет ее травмировать видом безобразного шрама на спине. Якобы он его получил в армии. Для впечатлительной женщины этого оказалось достаточным, но она все же пыталась руками прощупать его спину.
— Значит, появилась особая примета у нашего афериста? — с сомнением спросил Бурмистров. — Или тут что-то другое?
— Например, — хмыкнул Стас, — этот Юра, он же Гоша, он же Гога, устал заматывать руку ниже локтя, чтобы прятать татушку, и перешел на одежду с длинными рукавами, благо футболку можно не снимать.
— Ребята! — покачал головой Гуров. — Мы с вами уже убедились, что татуировки на руке нашего преступника, скорее всего, нет. Нас просто ввели в заблуждение совпадения и похожие случаи.
— Тогда шрам на спине, — развел руками Крячко и завел мотор.
— Нет там никакого шрама! — зло бросил Лев.
Когда оперативники прибыли на Гончарную, квартиру уже вскрыли, и там начали работать эксперты во главе со следователем. Ефимова сидела за большим столом в центре гостиной и заполняла бланк протокола осмотра места преступления. Два криминалиста, седовласый мужчина и молодая девушка-стажер, обходили помещение по кругу, рассматривая поверхности в поисках следов.
Бурмистров вместе с участковым и несколькими подъехавшими оперативниками начали поквартирный обход. Следовало установить, видел ли кто гостя Григорьевой в день ее отравления. Кто входил, выходил из ее квартиры. Вполне могло быть, что Юрий был не один. Усыпив женщину, он мог впустить в квартиру сообщников. Возможно, что из квартиры пропали какие-то ценные вещи, деньги, золотые украшения хозяйки.
— Товарищ полковник! — Седовласый криминалист подошел к Гурову и протянул ему стакан, держа его пальцами за донышко и верхний край. — Судя по всему, пила Григорьева из этого стакана. На дне сохранились следы жидкости, а на стенках четкие отпечатки. Возможно, что и Григорьевой, а возможно, и преступника.
— Да, обязательно отправьте в лабораторию, — кивнул Лев. — Другой посуды, которую явно недавно использовали и не помыли, на столах не осталось?
