— …Лев Иванович, вы с ней сейчас планируете встретиться? — уточнил участковый. — А мое присутствие там будет обязательно?
— Да, наверное, нет… — пожал плечами Гуров. — Вы мне только поясните, как проехать на Физическую, а уж там я сориентируюсь сам.
Как оказалось. Физическая была продолжением Репеевского шоссе, а сорок второй дом стоял в самом ее конце. Подойдя к пятому подъезду, Лев набрал на домофоне цифры семь и ноль и после пары гудков услышал женский голос:
— Кто там?
— Ксения? Добрый день. Меня зовут Лев Иванович Гуров. Я из Главного управления угрозыска. Мне необходимо с вами поговорить.
— О чем? — В голосе его собеседницы зазвучали колючие нотки недовольства.
— Вам знаком такой человек — Алексей Давишин?
— Нет! — уже даже с некоторой злостью отрубила та. — Еще вопросы будут?
— Есть одно существенное замечание… — Гуров добавил в голос самую малость металла и продолжил: — Мне не хотелось бы сейчас устраивать суматоху, проводя опрос жильцов этого подъезда на предмет того, бывал ли здесь белый «Лексус» номер двести двадцать три и с кем встречался его владелец. Как смотрите на это?
После секундной паузы домофон запикал, уведомляя о том, что дверь отперта. Лев поднялся на четвертый этаж и увидел в приоткрытой двери семидесятой квартиры весьма привлекательную молодую женщину, которая, кутаясь в легкий халат (как он понял — на голое тело), с явной неприязнью смотрела на него. Что-то буркнув на его «здравствуйте», хозяйка отступила в сторону и столь же недовольно обронила:
— Проходите… Куда ж от вас денешься?
Проводив гостя в недурно обставленную комнату, Ксения указала ему на диван и со вздохом пояснила:
— Здесь немного подождите… Сейчас зайду в ванную, приготовлюсь.
— Не понял… Вы о чем? — На лице Гурова было написано искреннее недоумение. — При чем тут ванная?
— Ну, вы же не в ладушки приехали со мной поиграть? — саркастично усмехнулась Ксения. — Вам всем одного надо… Если в домофоне мент заговорил — все, иди подмывайся…
Испытав неловкость за своих недостойных коллег, Лев сумрачно произнес:
— Нет-нет, я действительно хочу задать вам несколько вопросов по Давишину. Вы в курсе, что он вчера погиб во время ДТП, когда возвращался из Репеева в Москву?
— Это вы про того, кто в своей машине сгорел? — Глаза Ксении округлились, — Это был Давишин?
— Да, это он… — сдержанно подтвердил Лев. — Он у вас вчера был?
— Был, — кивнула Люташкина, глядя куда-то в окно. — Значит, сгорел… Ну, что ж, одной сволочью меньше. Господи, прости меня, грешную! — И она мелко, как бы украдкой, перекрестилась.
— Я так понимаю, нежных чувств этот тип у вас не вызывал… Расскажите все, что о нем знаете.
— А что я могу о нем сказать? — брезгливо поморщилась Ксения. — Со мной он не откровенничал. О себе мало что рассказывал. Ну а то, что он со мной вытворял, так это может быть интересно только психиатру. Мне даже рассказывать неловко про все эти его полоумные прибабахи…
Используя иносказания и намеки, Люташкина в общих чертах обрисовала одну из «ролевых игр», которые устраивал с нею Давишин. По ее словам, он заставлял ее раздеться догола, надеть на себя маску козы и лохматую зимнюю шубу. Ходя по комнате на четвереньках, она должна была изображать блеяние. Сам Давишин изображал из себя пастуха, который плетью погонял «пасущуюся козу». Ну а в финале этой «ролевой игры» распаливший себя таким способом «пастух» накидывался сзади на «козу» и вступал с ней в связь.
— Это самое пристойное, о чем еще можно хоть как-то рассказать… — Отвернувшись и заливаясь краской, Ксения тягостно вздохнула и помотала головой, как бы пытаясь избавиться от гнетущих ее воспоминаний. — Случалось и такое, о чем рассказывать даже на исповеди не буду. Какой же он был мерзкий и отвратительный тип! Поэтому хоть это, может быть, и грешно, но я скажу: слава богу! Сгорел — туда ему и дорога. Свою дочку я потому к маме и отправила, что опасалась за нее. Как я заметила, он питал немалый интерес к маленьким девочкам.
Из обрывков своих разговоров с Давишиным Ксения сделала вывод о том, что тот страдает определенным раздвоением личности. Устраивая с ней «ролевые игры», он приказывал называть себя Зюзиком. Когда же игра заканчивалась, он вновь становился официозным, заносчивым и высокомерным. Как-то раз, когда Давишин уже собирался уходить, Ксения заметила, что он обронил в прихожей ключи от машины. Она его окликнула:
— Зюзик, ключи потерял!
Давишин не спеша подобрал ключи, подошел к ней и влепил пощечину, процедив сквозь зубы:
— Знай свое место, шлюха! Для тебя я — Алексей Васильевич. Запомни и не забывайся!
Отвечая на вопросы Гурова, Ксения рассказала, как оказалась в роли «наркобаронши» и попала под суд. Года четыре назад она ехала на своей «Оке» по Репеево и, уворачиваясь от выскочившего на дорогу какого-то бомжа, влепилась в случайно оказавшийся рядом с ней «дворец на колесах», принадлежащий какому-то криминальному боссу. Поскольку сумма компенсации от «автогражданки» всего ущерба не покрывала, тот предъявил ей немыслимые претензии, а как вариант, предложил ей поработать «курьером». Дескать, ей будут давать посылки, а она будет обязана доставлять их, куда прикажут. Ксения догадывалась, что за посылки ей придется возить, но деваться было некуда — ее «поставили на счетчик», и всего за несколько дней сумма набежала просто кошмарная.
— А вы не припомните, как звали того криминального авторитета? И, кстати, как вы определили, что он — именно криминальный авторитет? — спросил Лев, начиная о чем-то смутно догадываться.
— Ну, о том, что он из бандюков, я догадалась сразу же, по его наколкам на руках. Он и корчил-то из себя «короля на именинах» — смотрел на меня только свысока. А его холуи — их было двое — обращались к нему «батоно Феликс». Я еще подумала: при чем тут батоны? Потом вспомнила, что где-то там у кавказцев есть такое обращение.
— Насчет работы курьером этот Феликс предложил сам или прислал какого-то посредника? — задал Гуров свой очередной вопрос, о чем-то напряженно думая.
— Ну, конечно, не сам. Станет такой чванливей разговаривать со «вторым сортом»! Приехали его холуи, назвали сумму долга — три миллиона рублей… Мне аж дурно стало. Ну и предложили отработать курьером. С того момента, как я соглашусь, «счетчик» будет остановлен. Раз в неделю буду отвозить посылки в Москву, и через полгода мой долг полностью погасится. Если нет — то могу больше не увидеть своего ребенка. Что мне оставалось делать?
Первый раз Ксения возила посылку на Павелецкий. Став в очередь у касс за парнем, одетым так, как ей рассказали, она незаметно бросила килограммовый пакет в его раскрытую сумку. Сердце при этом колотилось так, что ей даже стало плохо, она едва не упала без чувств. Но все обошлось. А вот во время второй передачи посылки на Казанском вокзале она «погорела». Едва мимоходом обронила в раскрытую сумку нужного человека доверенный ей пакет, к ней из толпы тут же подбежали несколько человек в гражданском и на ее руках защелкнулись наручники. Тем же днем к ней в СИЗО пришел генерал-лейтенант Давишин и сказал, что ее дела плохи и она рискует сесть в тюрьму лет на двадцать за участие в наркотрафике. Но он может ей помочь, в том числе и с долгом криминальному дельцу, если она согласится на его «одно деликатное предложение». Что это за предложение, она поняла, когда он приехал к ней домой и приказал раздеться…
